Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века - страница 64

Исходя из тезиса, что основной задачей приглашаемых князей были вооруженная защита территории и эффективное управление, можно предположить, что кандидат на престол должен был быть физически полноценным человеком. Однако и подкрепить, и опровергнуть это предположение документально затруднительно.

С одной стороны, летопись неоднократно описывает многочисленные походы, для которых совершенно необходимо хорошее физическое состояние предводителя. Болезнь Владимира Святославича, как неоднократно подчеркивает летописец, являлась резонным поводом отложить поход на Новгород.[498]

С другой стороны, вопрос о физическом состоянии кандидата на престол не имел смысла применительно к малолетним князьям. Так, на силу князя Даниила, посаженного на галицкий престол в 1208 г., вряд ли можно было рассчитывать: несмотря на то, что он «княжащю в Галичи», он был «тако младу сущу… не хоте оставити матери своей и плакашеся по ней, млад сый».[499] Чаще всего военные действия за малолетних вели князья других уделов. В частности, согласившись считать своим князем Ростислава, новгородцы явно рассчитывали не на его способности, а на силу его отца: «…отец твой Михаило Всеволодич рекл нам свое слово, всести ему на конь, ити на воинство за наши обиды Новогородцкиа… и се уже ныне Николин день, а ото отца твоего ничто же бысть, и ты иди от нас, а мы собе князя добудем».[500]

Известные сомнения порождает и тот факт, что летопись не связывает вопрос о здоровье князя ни с приглашением, ни с изгнанием последнего. Можно, конечно, предположить, что физическая полноценность считалась само собой разумеющимся требованием к кандидату. Но если вспомнить историю ослепления князя Василько, такое предположение становится сомнительным – ведь слепой князь не только «седе в Теребовли…»,[501] но и повел дружину отомстить князю Давыду. Мстислав и Ярополк Ростиславичи, ослепленные по требованию владимирцев, ушли в Новгород, а новгородцы, несмотря на их слепоту, «приаша их с честию и радостию велиею, и посадиша князя Мстислава Ростиславичя на княжении на Новегороде, а брату его князю Ярополку Ростиславичю даша Торжок…».[502]

Таким образом, физическая неполноценность, видимо, не являлась препятствием к избранию на престол, если не мешала выполнению обязанностей князем лично или от его имени другими людьми.

Принадлежность к определенной ветви княжеского рода также относится к разряду факультативных, непостоянных условий.

По сложившейся традиции Новгородом управлял «князь Новгородский, избираемый вечем не из Новгородцев, но из знаменитых Русских Княжеских родов…».[503] Требование связи с определенным княжеским домом проявлялось в двух формах – связь с великокняжеской фамилией и принадлежность к определенному роду.

Начиная со Святослава, позволившего новгородцам посадить своего сына от рабыни Владимира, большинство новгородских правителей – сыновья великих киевских князей: Вышеслав и Ярослав Владимировичи, Владимир Ярославич, Святополк Изяславич, Мстислав Владимирович и др. Сыну последнего – Всеволоду было суждено прервать сложившийся годами порядок. С этого времени и до второй половины XIII в., до формирования практики зависимости новгородского стола от ярлыка на великое княжение, требование принадлежности к великокняжеской семье не всегда соблюдалось.

Второй аспект данного критерия предусматривает предпочтение при выборах определенного рода и, наоборот, неприятие других родов. Скажем, оценивая ситуацию, сложившуюся в XII в. в Новгороде, призвание того или иного князя не раз объясняли общей враждой между двумя родами: «Когда в Киеве брал верх Ольгович, а новгородцы призвали и держали Мономаховича, – Киевский князь запрещал подвозить в Новгород хлеб, хватал и заключал в тюрьму новгородских гостей и купцов».