В центре столицы, рядом с мэрией, в небо упирались незастроенные величественные горы. На площади перед дворцом иллюзия была полной: все, город кончился, дальше природа. Но за горами дома продолжались, Сеул непоколебимо простирался от горизонта до горизонта.
На другой день Захарина снова проверила кастинги, снова ничего не нашла, и продолжила поход по основным достопримечательностям. Девушка шла по пустым улицам, с закрытыми магазинами и погасшими витринами – на Чхусок жители уезжали в родные города, к своим семьям. Дул ветер. В семейный праздник она была так далеко от дома, как никогда, и в одиночестве. Уличная продавщица у дворца Чхандоккун продавала осьминогов.
На третий день появился кастинг – искали латиноамериканцев. Она не подходила.
В последний день Чхусока Лиза отправилась на крепостную стену – любимую локацию киношников. Тропинка вдоль постройки белого камня карабкалась на гребень холма и превращалась в улочку между двумя откосами. А по бокам спускались низенькие жилые дома, почти все коричневые, почти все с голубыми крышами – они странно сливались друг с другом в однотонные горизонтальные полосы. В каждой второй дораме в одном из этих домов жила главная героиня, или же очередная сериальная парочка переживала любовную сцену у перил с панорамным видом.
Тропа спускалась в город к небоскребам района Тондэмун – среди полей. Полей с травами в центре столицы.
Захарина возненавидела Сеул с первого вопящего митинга у метро и первого чека в кафе – но посреди этих полей она физически ощутила, как что-то сместилось и щелкнуло. Будто город подобрал к ней ключик, пока она отмахивалась и стеснялась это признать.
***
Целые улицы стареньких убогих зданий сносились, и на их месте возводили грандиозные небоскребы будущего. Перерождение Сеула происходило здесь и сейчас. После долгой пешей прогулки Лиза вернулась в хостел и повалилась на постель. Она уже купила полный набор уходовой косметики, и собиралась на другой день по магазинам за одеждой. Кастингов не было, лейблы не отвечали. Страх приходил каждый раз, когда она открывала сайты, и уходил, когда она констатировала отсутствие изменений. Еще пара дней – и девушка собиралась покинуть столицу и отправиться в городок Андон, на старинный фестиваль деревянных масок.
Они то созванивались с Игорем через чаты, то списывались. Единственное, что он отказывался признавать, – голосовые. Уговорить на звонок иногда удавалось. В большинстве случаев это все же были сообщения.
«Только вернулась из центра. Отгуляла все ноги. Чем занимаешься?»
«Хочу пойти в бар».
«О, прикольно. Хорошо посидеть».
«Слушай, ты не будешь возражать, если я попытаюсь найти кого-нибудь на ночь?»
Фраза залепила пощечину каждой своей отдельной буквой. Лизу дернуло, словно к животу приставили электрошокер и дали разряд.
…Еще через четыре дня после начала путешествия Захарина почувствовала, как скучает. Что-то из поездки хотелось пережить вместе, чем-то поделиться. На шестой день девушка добралась до источников Хуацин под Сианем. Император приезжал туда с любимой наложницей. В Китае встречались самые разные памятники, но запечатленную в камне обнаженную натуру Лиза видела только в Хуацине. Весь парк дышал любовью и умиротворением. В тот день девушка поняла, что страдает не только душевно, но и физически. Чувственным ощущениям резко перекрыли кислород, и с непривычки это испытывалось как ужасная, подминающая все под себя жажда.
