– Слушай, малая, – за спиной уже вслед кричал, – если тебя какая-нибудь тварь обидит, ты мне скажи.
– Ага.
А у меня перед глазами двоилось, город как будто разрушался под гнетом этого чистого весеннего воздуха. Кружилось каруселью перед глазами. Спустя два часа своего пребывания в две тысячи восьмом году я начала чувствовать всем телом, каждой мурашкой, что я здесь. Я в прошлом.
Под сердцем зажужжало. Стараясь держаться за ветки, скатилась на траву и пыталась глубоко вдохнуть. Психоаналитик Леночка говорит, что в таких случаях надо считать до десяти и обратно и продолжать дышать, всё время дышать. Только Лена не предупреждала, что иногда бывают флешбэки на двенадцать лет назад. Вообще, кто-нибудь знает о такой функции своего организма? Почему об этом не говорят в прессе? А может быть, это такая же запретная тема для федералов, как митинги в Хабаровске?
Жужжало сильнее и сильнее. Схватилась за сердце в надежде, что это можно прекратить, но остановилась нервная тахикардия только после того, как из внутреннего кармана джинсовки телефон достала.
– Да! – крикнула в трубку.
– Что да? Я тебе уже двадцать минут звоню! – кричал в ответ мужской хриплый голос.
– Кто это? – не могла до сих пор прийти в себя.
– Маш, ты там как, алё? Ты вообще смотришь, кто тебе звонит?
На экране телефона мигало «Сергей Орлов».
– А, привет.
Это был мой первый шеф-редактор.
На третьем курсе университета я устроилась на стажировку на новый и самый крутой телеканал «Своё-ТВ». Крутой он еще оттого, что, как и «Лимон», был круглосуточным и контента в нем было до Останкинской башни и обратно. По содержанию, конечно, средненько, а по объему мы всех уделывали. На «Своё-ТВ» хотели попасть студенты журфака всех курсов, а взяли только меня. По какой причине, я до сих пор не понимаю – я тогда вообще ничего не умела. Писать умела и говорила складно, но больше ничего. Хотя эти два навыка всегда и спасали во всех сферах жизни. Через неделю моя стажировка на канале заканчивалась. Меня тогда со скандалом уволили. И я со скандалом ушла.
– Завтра концерт «Крыльев» снимаешь! Никто поехать не может, Громов будет к четырем, на репетиции.
– Серёж, вот не до тебя сейчас совсем, – сбросила разговор.
Сбившееся дыхание приходило в норму, сердце не вибрировало, телефон крепко сжимала в руке, чтобы не выпустить на траву. Сделала глоток воздуха – и отвращение подкатило к горлу. Мерзкий вкус горечи, отчаяния, полного непонимания. Еще минут двадцать сидела под деревом, откинувшись головой кверху, собирала мысли на очередную планерку, мысли на встречу приходить не собирались.
– Теть, дай денюжку.
Глаза резко открыла. Вместе с «теть» в себя вернулась тут же.
– Ты кого тетей назвал?
Передо мной стояли коленки. А чуть повыше мальчишка-цыганенок. Ему так же, как и мне, нужна была помощь. Помыться и переодеться так точно.
– Теть, ну дай денюжку. А я тебе по руке погадаю.
– Смотри, – протянула ладонь на автомате.
– Ты хорошая. Жениха вижу, – зашел с козырей пацаненок. – Он красивый такой, высокий, богатый, на руках тебя носить будет.
– К черту женихов, как домой вернуться?
– Так пешком домой возвращаются, – захихикал мальчишка. – Или на автобусах, поезде там.
– Поезде там… Да!
Взяла себя в руки, встала и пошла вдоль парка к остановке. Если я попала сюда, в две тысячи восьмой, через какой-нибудь портал времени по билету, то и вернуться смогу по билету, так же? Должно же сработать? Представляете, если российские железные дороги придумали временной портал? Ну, Белозёров, ну ты даешь!
