– Ты – конечно, вон сколько занимаешься. И этот, отличник ваш, как его зовут – Илья? Этот тоже. Может быть, и другие. Позови папу, пожалуйста, каша готова.
Иду звать папу в комнату и представляю себе нашу школу без никого – а может быть, там кто-то сидит и сейчас, охраняет – от кого охраняет? Никто и не зайдёт.
Отчего-то снова подумала об Илье: если ему надо идти, то может ли пройти мимо школы и посмотреть, не горит ли свет в кабинетах?
– Пап, – говорю, – мама завтракать зовёт.
Он кивает, не отрываясь от экрана. Лекция заканчивается, но сидит в наушниках, потому не слышно, сейчас, шепчет еле слышно, сейчас приду.
Вижу, как его студенты одни за другим выходят из конференций – только фамилии вспыхивают.
Слышу, как в моей комнате вибрирует телефон.
Может быть, началась физика, а я не знаю.
Иду за телефоном.
Это не физика.
Это Илья.
>пойдём погуляем
Возвращаюсь на кухню и говорю маме, что папа сейчас придёт.
На стене дома напротив кто-то написал:
ПЕРЕМЕН ТРЕБУЮТ НАШИ СЕРДЦА
Но хочется просто успокоиться, узнать, что перемена так и пройдёт на балконе с видом на берёзы и липы, и соседний изгибающийся дом, а где-то совсем далеко виднеется многоэтажка и торговый центр «Райкин-Плаза», а ещё дальше – проспект, но пешком не дойти. Что я так и просижу, так и проведу, и ничего не увижу, и мама будет варить овсяную кашу, а потом я буду варить овсяную кашу, пока не кончатся пять пачек, а когда кончатся? Скоро кончатся, и заметить не успеем.
Так хочу, чтобы сердце требовало перемен, – но ничего.
>а куда?
Через две минуты ответила. Глупо. Алёнка бы точно сказала, что глупо.
>всё равно
Значит, Илья и вправду ходит, не боится.
А я?
Может быть, это и есть перемена?
– Мам, хочешь, за хлебом схожу?
Мама смотрит сначала на меня, потом на папу. Мы сидим над тарелками с кашей, доели уже почти. В кашу добавили смородиновое варенье, и мне тоже, хотя не люблю.
– Хочешь пойти? Сейчас?
– Да, а почему нет?
– Не знаю. Ещё половина батона осталась.
– Завтра всё равно придётся идти.
Смотрит недоверчиво, потом качает головой.
– Вер, не надо, правда. Понимаю, что грустно, что в школе мало уроков стало, а в телефоне весь день не просидишь. Но ведь мы решили, что будем выходить раз в неделю, чтобы лишний раз не… Правильно ведь?
Папа пожал плечами. Наверное, правильно. С самого начала договорились. У нас доверительные, дружеские отношения. Никто никому не запрещает. Мы договорились.
– Правильно, мам, а куда тебе ходить? – говорю. – Конечно, раз в неделю только и надо.
– А тебе куда? – мама встаёт, собирает грязные тарелки. – Скажи, куда.
– Вот вообще не важно, – тоже встаю, – но я не могу взять и пойти, не хочу так.
– Вся Москва так живёт, вся страна, чем ты недовольна? И вообще не понимаю, почему у вас нет уроков.
– Позвони в школу и спроси, в чём проблема.
Она молчит. Знаю – не будет никуда звонить, потому что не привыкла лезть, навязываться, спрашивать. И в магазине к продавцу-консультанту не подойдёт, не спросит – а где у вас краска для волос стоит? Сама будет искать.
Я такая же. Не буду спрашивать – но хочу думать, что не из страха, а просто у самой-то лучше выйдет.
– Ладно, Вер, – папа вмешивается, папе не нравятся такие разговоры, – ты чего хочешь?
– Я хочу, чтобы вы не думали, что мне на улицу меньше вашего нужно. И что раз нет учёбы – то и вообще ходить некуда.
– Не думаем. Мы друг друга бережём.
– Получается – я плохая?
