«Демон» громко зарычал, звуки выхлопа нарушили относительную тишину района, а я с силой прижала педаль газа к полу. Авто рвануло с места, словно спринтер, засвистев колесами и оставив после себя клубы белого дыма от жженых покрышек.
Оказавшись дома, я наконец-то с облегчением вздохнула, чувствуя, как постепенно отступает гнев, словно благосклонный судья, великодушно дарующий свободу воспаленному сознанию и его вечной спутнице – душевной неизлечимой болезни. Наполнив чашку горячим кофе, я опустила ее на деревянную столешницу и села на высокий барный стул. Сделав небольшой глоток, я услышала щелчки в замке, а тело тут же напряглось, сократив поспешно мышцы. Дрожь вернулась, лишая руки привычного функционала. Затем последовал негромкий хлопок двери, от которого сердце сбилось с ритма.
В дверном проеме возник Макар, взглянув на меня. Сидя неподвижно, я смотрела в его глаза, в которых видела лишь гневные искры, напоминающие яркие звезды на ночном небосводе. Их голубой оттенок стал более холодным, чем прежде. Иногда покусывая губу, я старалась не дышать, наверно, надеясь на то, что муж не заметит моего присутствия.
Макар стянул с тела синюю болоньевую куртку и, подойдя к стойке, опустил ее на столешницу. Снова взглянув на мое испуганное лицо, он сел напротив, поместив перед собою руки. Молчание напрягало, делая воздух каким-то вязким и тяжелым. Опустив дрожащие кисти рук на колени, дабы муж не видел моего волнения, я снова посмотрела в его глаза.
– Где ты была вчера ночью? – спросил он, бездарно изображая спокойствие, а на его виске предательски вздувалась, пульсируя, вена, выдавая негодование.
Я решила сохранить молчание, вспомнив, что оно – золото, а еще думая о том, что молчание способно сохранить мое здоровье и даже жизнь.
– Сука, – прошипел Макар и резко смахнул чашку с кофе со столешницы, а я содрогнулась всем телом от испуга.
Удар чашки о стену нарушил тишину квартиры. Она, разлетевшись на осколки, легла на паркет со звоном и снова погрузила пространство в тишину.
– Где ты была? – зачем-то повторил он вопрос, прекрасно зная, что ответа не получит.
А я вдруг вспомнила об утренней посылке от неизвестного адресанта. Почему-то именно в этот момент, я догадалась, кто этот незнакомец, приславший флешку. Опустив подрагивающие руки на столешницу, где ранее располагалась чашка, я пристально посмотрела в глаза мужу.
– Как тебе видео? – спросил Макар, подтверждая мою догадку, но я по-прежнему хранила молчание.
Неожиданно схватив меня за запястья, он с силой сжал пальцы, причинившие боль. Дыхание оборвалось, а в сердце вонзилось что-то острое и холодное, не позволяя ему сокращаться.
– Что ты делала на месте преступления? – задал он очередной вопрос, продолжая сжимать пальцы на моих руках.
– Какого преступления? – наконец-то я подала голос, понимая, что молчание – провокация.
– Убийство Дмитрия Ланского, – не поленился объяснить Макар, освобождая мои запястья.
– Какого Ланского? – пряча руки под стойку, тем самым обеспечивая им безопасность, задала я очередной вопрос. – Не знаю такого, – продолжала прикидываться я дурочкой.
Макар откинул полу куртки, лежащей на столешнице, и, сунув руку во внутренний карман, извлек из него небольшой полиэтиленовый пакетик с какой-то бумажкой внутри. Приподняв руку с зажатым пакетом в пальцах, он продемонстрировал его мне. Рассматривая свою белоснежную визитную карточку со следами крови, я отрицательно качнула головой, чувствуя, как страх парализует тело, начиная с ног.
