Президент в раздумье взялся за подбородок.
– Нижняя палата, это ладно. Валяйте. Но Совет Федерации… И как вы сумеете без шума затащить их в кабину? Они же отстояли свою неприкосновенность. А вы – МВД, вы – не спецслужба.
– А тащить в кабину уже не обязательно. Достаточно миниатюрного излучателя под одеждой. Техника не стоит на месте.
– И вы всё сами будете беседовать?
– Нет. Меня уже знают. Мои офицеры, под видом журналистов.
– С вами не соскучишься… Излучатель, значит?
– Так кабину все знают. Официальное приглашение – это шум, это обида.
Я вынул из кейса серебристую прямоугольную пластинку, длиной не более десяти сантиметров. В одном её углу немного выдавался над поверхностью чёрный круг. В другом – четыре разноцветные кнопки. На задней стороне – крышечка отсека питания.
– Вот, Георгий Александрович. Совместная разработка Зеленограда и МГТУ имени Баумана.
– Действительно, под одеждой не должен выпирать. Маленький.
– Вам не предлагаю.
– Понимаю, – засмеялся президент. – Как у Фонвизина: географию должен знать мой кучер. Куда велю, туда и привезёт.
– Но могу и оставить. Вот инструкция. И запасные элементы.
– Нет, вы правы. Не надо. Если кучера надёжные…
Мы поговорили ещё немного. На прощание президент поинтересовался:
– Ярослав Матвеевич, а всё-таки кто вы по политическим убеждениям?
– Я монархист.
Президент глянул лукаво, сбоку. Понизил голос:
– Я, между прочим, тоже… – Он помолчал. – Вы в курсе, что я сегодня улетаю?
– Да. В Юго-Восточную Азию. Удачи вам, Георгий Александрович!
– Спасибо. Вам дальнейших успехов. И не пожелание, а приказ: с завтрашнего дня чтобы завели себе охрану. Государственный муж, тоже мне! Ни секретарей, ни охраны.
– А секретари нам не нужны. Сами справляемся. Секретари, особенно женского пола – это утечка информации.
– Возможно, возможно… А охрану чтобы – с завтрашнего утра.
– Слушаюсь, Георгий Александрович.
– А этих ваших «друзей» пока отслеживайте. И в Думе, и в Совете. Собирайте информацию. Но очень уж решительных действий не предпринимайте до моего возвращения.
Мы обменялись рукопожатием, и я ушёл.
Президент возвращается через неделю. На всякий случай в аэропорту штатную охрану – подстраховать. Определённо зашевелились гады. Кое-кто заикался об импичменте. И это естественно. Если рыба гниёт с головы, то всё проходит спокойно. Но если на прогнившее туловище приходит свежая голова, то туловище начинает бешено сопротивляться. Свежеть не желает!
– Теперь в МГТУ! – сказал я водителю Косте. И чуть улыбнулся, вспомнив: не сегодня-завтра должна позвонить Ирэн.
* * *
Но я её не дождался. Моя тогдашняя жизнь оборвалась в тот же день.
А что было потом?
Я взял книгу Григория Захаровича и заглянул в конец первой части. Иногда бываю нетерпеливым читателем.
