— Ася! – это он бежит за нами. – Ася, стой!
Он почти догоняет, касается моей руки и тут же получает удар в солнечное сплетение.
— Зачем?! — хочу к Грише склониться, но Демьян просто тащит меня дальше. – Да отпусти ты меня! Это всё ты виноват! Ты не представляешь, что теперь со мной сделают!
— Поехали, по дороге поговорим.
— Никуда я с тобой не поеду! Ты меня опозорил!
— Я тебе платье не рвал!
— Ты меня поцеловал!
— А ты не сильно сопротивлялась!
— Зачем ты вообще пришёл, мне теперь домой нельзя, или отец уже сюда едет…
— Так его боишься? Что он сделает-то? Да что ты ревёшь?! Эти придурки больше никогда тебя не увидят!
— Аттестат. Мне нужен аттестат.
— Ща, — он открывает мне машину. – Садись, я принесу.
— Я не сяду, — начинаю говорить, но он просто толкает меня в машину и закрывает её снаружи. Я дрожу всем телом, но тепло салона, а главное уединённость делают своё дело, возвращают утерянное равновесие. Правда это помогает ненадолго, потому что я вижу, как вдали Грише помогает подняться дядя и ведёт его в свою машину, садится и уезжает. А значит, уже через десять минут всё будет знать отец.
17. Глава 17.
Я не могу поехать домой. Только не сейчас. И здесь оставаться не могу, отец наверняка уже мчится сюда, чтобы наказать за позор. За мою собственную глупость, попытку стать другим человеком.
По спине ползёт холодок, окутывает всё тело, заставляя мёрзнуть даже в тёплом салоне. Его привычный, ненавязчивый аромат не успокаивает, не даёт надежды. Только заставляет осознать, какую ошибку я совершила, согласившись на вальс с Демьяном.
Кожа горит в тех местах, где рвалось платье. Словно именно там я получила хлёсткие удары плётки морального правосудия.
Я же знала, что Демьян мне не принадлежит, знала, что он с Миленой, знала всё… Но всё равно ждала. Что оценит. Что вспомнит про обещание. Что поцелует… Ждала, ждала, ждала. Украла чужое, и теперь грядёт расплата. Так хотела хоть раз побыть красивой. Для него, для себя.
Вздрагиваю, когда машина щёлкает, и дверь со стороны водителя резко открывается, впуская на удивление холодный порыв воздуха, словно веет от самого Демьяна. Я больше не злюсь, скорее наступило смирение, какая-то апатия, понимание, что от ударов ремня могу сегодня и умереть.
— А где аттестаты? — решаюсь спросить, когда он заводит двигатель и сдаёт назад.
— Не отдали, кошёлки. Сказали, что родители должны забрать. Словно я, блядь, маленький. Ещё лекцию мне прочитали о том, что я обидел Милену. Ебанашка. Она напала, а её жалеют.
— Она же пострадавшая сторона, а я разлучница, получается.
— Да не смеши. Я ей жениться не обещал.
— Порой этого и не требуется. Она была твоей девушкой, конечно, она надеялась…
— Ещё ты мне будешь лекции читать? Я что-то не помню, чтобы ты отбивалась, когда я тебя на танец звал.
— Ты просто забрал…
— Успокаивай себя этим.
— Ты просто не считаешься с чувствами других. Берёшь, что хочется…
— То есть ты расстроена, что я хочу тебя?
— Нет, — отвечаю честно.
— Именно, — отъезжает он от школы, на крыльце которой собралось прилично народу. И все они смотрели нам вслед. – Тебя куда отвезти? Или всё-таки потрахаемся напоследок.
Я молчу. Не знаю, что сказать. Взять от жизни всё. Потому что после встречи с отцом мне вряд ли вообще захочется жить.
— Ася? Чего надумала? — спрашивает он меня, поворачиваясь лицом. Именно в этот момент мимо проносится на огромной скорости машина. Нас ведёт вправо под мой испуганный вздох, я мысленно уже прощаюсь с жизнью, но Демьян умудряется вырулить и ехать дальше.
