– Естественно. Это переселение душ. После смерти одного тела душа воплощается в другом. Если не ошибаюсь, эта теория в ходу в индуизме, ну и ещё в ряде религий.
– А может такое быть, что душа вселяется не в одно тело, а сразу в два? – небрежно сказала я и сжала рукой перекладину кроватки.
– Помилуйте, Марго, это уже какой-то абсурд! Это совершенно невозможно!
– Значит, мне все-таки придётся лечь в психушку.
Я не торопясь вернулась на своё место. И замолчала.
– Но… – Он нахмурился. Взгляд его пробежал с меня на спящего ребёнка и обратно. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
– Вы абсолютно правы, Иван Семёнович. Жаль, что согласиться с вами я не могу. Уж извините.
– Что вы хотите этим сказать, Маргарита Станиславовна?
В его голосе я расслышала растерянность. Очень хорошо его понимаю.
– Всё, что хотела, я уже сказала, Иван Семёныч! – я в упор на него посмотрела. – Предупреждаю, я откажусь от своих слов сразу же, лишь только вас посетит прекрасная мысль упрятать меня куда подальше. С глаз долой – из сердца вон.
– Но… – Он выглядел довольно обескураженным.
– Я и не ожидала другой реакции от вас, Иван Семёнович. Ладно, забыли. Если вам хочется сейчас уйти, не останавливайте себя в столь разумном порыве. Да, и вот ещё что… Я не буду на вас в обиде.
– Подождите! – вскричал он. – Вы что же, хотите сказать, что вы и девочка… что у вас обеих…
– Да, Иван Семёнович. У нас с Василисой одна душа на двоих. Именно это я и хочу сказать. И что, вы все ещё желаете нам помочь? – Я невесело усмехнулась.
– Так вы, наверное, шутите! – он нервно рассмеялся. – А я, старый пенёк, повёлся. Ведь меня же предупреждали о вашем…
Я резко вскинула правую руку вверх. Доктор отшатнулся от меня и замолчал. Его взгляд переметнулся на детскую кроватку. Василиса, словно опытная синхронистка, повторяла все мои движения, не сбившись ни разу. Я думаю, со стороны это выглядело даже смешно. Правда, господин Арсеньев так, видимо, не считал. В его глазах стоял самый настоящий ужас. Как будто перед его ногами вдруг разверзлась глубокая чёрная пропасть.
– Давайте свой коньяк! – через минуту потребовал он.
– Давно пора, – пробормотала я и поспешила на кухню.
Когда я вернулась, доктор стоял около кроватки и внимательно рассматривал маленькое сопящее существо.
– Ищете ниточки? – весело заметила я, расставляя рюмки на столе. Мне почему-то стало очень легко. Не зря психологи советуют выговориться как следует. – Извините, лимона нет, придётся сыром закусывать. Ну ничего, к следующему вашему визиту я подготовлюсь основательнее.
Руки у доктора слегка дрожали. Он выпил первую рюмку одним махом, с минуту помолчал, вслушиваясь во что-то внутри себя, а затем разлил ещё по одной. Его уверенность пришлась мне по душе.
– Хорошо пошло! – отдала я дань застольному этикету и блаженно откинулась на спинку дивана. Горячая нега разливалась по моему организму. И зачем я так долго тянула? Интересно, а не скажется ли это на Василисе? Да нет, я ведь не кормящая мать! – Ну что, Иван Семёнович, весёлая ночка вам теперь обеспечена?
– Рассказывайте, Марго! Более внимательного слушателя вы вряд ли теперь найдёте.
– Сначала ответьте на мой вопрос, доктор. Как долго длилась моя клиническая смерть?
– Три с половиной минуты.
– И в это же самое время в соседней операционной рожала Надежда?
– Я не понимаю, к чему вы ведёте! – нервно дёрнулся он. – Да, да, ваша Василиса родилась именно в эти минуты. Но это просто совпадение!
