Последнего не хватало как-то по-особенному: пальцы тосковали по игле, разум метался, не находя замены любимой работе, а глазам виделись во всём узоры. Опекуны, которых полагалось звать бабушкой Верой и дедушкой Ваней, были к ней неизменно добры, но она чувствовала свою чужеродность. Куклу в нарядном платье и пышных бантах рассмотрела со всех сторон и осторожно посадила на комод. И больше не взяла в руки – ни сегодня, ни в последующие дни. «Опоздали мы… Выросла она из кукол» – подумала Вера Илларионовна. И расстроилась.
Депрессию, наступившую после безудержной радости, Вечесловы посчитали естественным поведением ребёнка, вырванного из привычного мира. А может, так оно и было? На улице Арина терялась. Её пугало количество незнакомых людей – всегда спешащих куда-то, непривычно ярко одетых и недопустимо громко разговаривающих. Девочки в шортах и в коротких юбочках вызывали недоумение. Мальчики, которых в приюте вовсе не было, вызывали пугливое любопытство.
– Нравятся шорты? Называются стретч. Хочешь, купим тебе такие?
Арина испуганно затрясла головой, отказываясь. Но Вечесловы видели, какими глазами она на них смотрела.
Джинсовые шорты-стретч классического синего цвета, с узкими плетёными шлёвками, в которые был продет ременный поясок, были немедленно куплены, и Арина с восторгом их надела. Поясок оказался на бёдрах, а шорты сидели ниже пояса и не закрывали пупок. Арина заправила в них рубашку, принесённую продавщицей, – и уставилась на себя, новую, в зеркале. Девочка из зеркала ей нравилась. Она была такой как все «миряне». Но ведь и она, Арина, теперь «мирянка»!
– Бабушка Вера, я теперь мирянка? Мне теперь можно это носить?
– Слово какое выискала… – рассмеялась Вера Илларионовна. И встретив недоумённый взгляд, поспешно сказала: – Можно, можно. Всем можно, а тебе почему нельзя? На даче-то удобней в шортах по деревьям лазать, на коленках ползать – землянику собирать. В платьях там и не ходит никто, все от мала до велика в штанах. Вот в школу тебя определим и поедем, на всё лето. Ты плавать-то умеешь? Не умеешь? По-собачьи только? Деда Ваня тебя научит, и кролем, и брассом.
Арина вежливо покивала. Воды она боялась. Может, Иван Антонович забудет? Может, не будет её учить…
Вера Илларионовна вытащила из её шорт рубашку и связала концы узлом под грудью.
Арина испуганно уставилась на свой голый живот. Но возражать не решилась: если в миру принято так носить рубашки, она будет носить. Провела руками по попе, туго обтянутой шортами, – как же она осмелится выйти в этом на улицу? – и обнаружила карманы. Карманов в шортах оказалось четыре: два сзади, накладных, и два спереди, внутренних. Арина засунула в них кулаки и с вызовом посмотрела на себя в зеркало. Вот бы удивились её подружки по приюту!
◊ ◊ ◊
С визитом в новую школу решили не тянуть: не сегодня-завтра начнутся каникулы, и тогда никого не застанешь.
К неудовольствию Вечесловых, Арина облачилась в гимназическое синее форменное платье с длинным, за колено, подолом. Надеть другое отказывалась категорически, хотя стараниями Веры Илларионовны у девочки был неплохой гардероб.
– Вот те на! – не сдержался Иван Антонович. – Когда покупали, нравилось, а сейчас что? Разонравилось? Так ты скажи прямо, мы другое купим.
– Ваня, не трогай её. Пусть идёт в чём нравится, – остановила Вера мужа, и Арина с облегчением выдохнула застрявший в лёгких воздух: на директора школы надо произвести хорошее впечатление, а строгое тёмное платье подходило для этого лучше всего. Она не посрамит честь православной гимназии.
