– Учителка звонила, ябедничала. Справиться не может, с нашей-то. Не знаю, что она там сотворила, но в обиду себя не дала, я по глазам вижу. Глаза-то другими стали! И ест с аппетитом, и спит, пушкой не разбудишь, и за вышивание опять схватилась… И с Миланкой своей помирилась. А знаешь, Вера… Девчонка–то выправилась! Вылетела у неё из головы эта дурь, что монашки семь лет вбивали. И учительницу на место поставила, а то привыкла, понимаешь, детей в землю втаптывать. Знаешь главную военную мудрость?
Вера знала. Но отрицательно покачала головой: пусть отставной полковник «расстреляет обойму»…
– Тот, кто первым не наносит удар, первым его получает, – с удовольствием озвучил Вечеслов «военную мудрость». – Вера, что там у нас на ужин? Аринка, ужинать иди. Ты чего там с классной вашей уделала, что она опомниться не может? А-ха-ха… Молодец, девочка! В жизни надо уметь давать отпор. Всепрощенчество – удел слабых.
Метаморфозы, произошедшие с Ариной, полковника не удивляли. Он просто радовался тому, что девочка наконец «выправилась», перестала плакать по ночам, не стояла на коленях перед иконой Матроны Московской, у которой просила о чём-то шёпотом, не разобрать. Попросила бы у него, он бы не отказал.
Вечеслов не знал о том, что месяц назад Вера позвонила своей школьной подруге Рите Пономарёвой, врачу частной клиники неврозов.
– Риточка, здравствуй. Я к тебе с просьбой…
Выслушав Верины жалобы, Рита Борисовна озвучила ошарашенной подруге Аринин предполагаемый диагноз: биполярное аффективное расстройство второго типа, сокращённо БАР II.
– А может, это просто нервы? Просто переходный возраст…
– Может, и переходный. Но что-то уж слишком долго длится этот переход. Вымотала она вас?
– Не то слово, Рита. Невыносимо. Раньше-то всё было нормально. Правда, к школе долго привыкнуть не могла… А последний год в ней словно маятник туда-сюда качается: то она от радости скачет, не остановить, то с вышиванием сидит, головы не поднимает все выходные… И нет бы собачку, или котёнка, или цветы… А она икону вышивает, шелками разноцветными, Ваня ей купил. Картинку в альбоме Оружейной палаты нашла, альбом у нас есть… «Казанская Богоматерь», поля оклада работы фирмы Фаберже. В золотых одеждах, а нимбы с камнями драгоценными. Так она и поля вышивает, золотыми нитками. И камни вышивает. Ты бы видела! Уже месяц над ней сидит. Мы с Ваней – и так и сяк, и в кино её зовём, и на Кличен, на лыжах кататься. А она: «Не поеду никуда, отстаньте от меня!» Грубит, а голос жалобный, и плечи опущены… А то истерику закатит, слово ей не скажи.
Мы её не наказываем, понимаем, что не со зла спектакли устраивает. Потом прощения просит, на коленях, со слезами. А как не простить? Мы же её любим, одна она у нас. Из школы приходит мрачнее тучи. А спросишь, в чём дело, молчит. Слово из неё вытянешь, – рассказывала Вера.
Арина в своей комнате приникла ухом к двери и слушала, обмирая от ужаса. Оказывается, невыносимо жить не только ей. Вечесловым тоже невыносимо – с ней, Ариной…
– Биполярку в детстве трудно распознать, а в шестнадцать-семнадцать лет она проявляется уже ощутимо. Ко мне на приём вы её, конечно, не приведёте.
– Конечно не приведём! Упаси Господи, если она узнает, что я тебе звонила.
– Рассказать всё равно придётся. И таблетки пить. Те, что в аптеках без рецепта продают, как мёртвому припарки. А рецепт… будет стоить денег, если неофициально. Если официально, то девочку надо ставить учёт. Похоже, у неё БАР второго типа: плаксивость, длительная депрессия, замкнутость, трудности с обучением, неспособность долго чем-то заниматься, сфокусировать внимание…
