– Не видишь, куда прёшь – вражий прихвостень. К стенке!
– Если бы не видел, не остановил бы. Кто перевёл стрелку на ваш эшелон? – сказал Жигулин.
– Дежурного ко мне! – рявкнул полковник.
И несколько офицеров скрылось в здании. Выволокли дежурного.
Прихрамывая на левую ногу, бледный дежурный изрёк:
– Стрелочница переводила стрелки. С неё и спрашивайте. Я не могу за всеми уследить, – оправдывался он.
В сопровождении двух офицеров появилась девушка лет семнадцати-восемнадцати на смерть перепуганная. Она плача пыталась что-то объяснить, но её не слушали. Диверсия была у всех на устах. Невдалеке стоял дежурный. Он уже отошёл от стрессового состояния, и теперь в глазах его была сталь. «Вот так встреча, – пронеслась у Баженова шальная мысль, – да это же тот капитан, что подложил нам мину. Не дурно устроился». Девушку уводили всё дальше и дальше. Вот уже её затолкали в вагон.
– Стойте! – выдохнул Михаил от переполнявшего его гнева, обращаясь к полковнику. – Вот он диверсант!
Их взгляды встретились. Зажатый офицерами, в бессильной злобе диверсант выплёвывал слова:
– Да что же это такое? Верят всякому щенку. Оклеветал меня и стоит, как будто, так и нужно. Я ни в чём не виноват, не виноват!!! Я честный человек.
– Разберёмся, – хмуро выдавил из себя полковник, – увести. Девушку отпустите.
Стрелочница, как оказалось Валя Иволгина смотрела на своего дежурного, который так лихо её подставил, то на Баженова. А он боялся смотреть на неё. Шуточное ли дело, девушка так смотрит на тебя, как на что-то диковинное. Сердце стучит, словно на него нагрузили целую тонну. Оно вот-вот задохнётся и остановится.
Жигулин, не скрывая своей радости, подошёл к диверсанту и прошипел:
– Напрыгался, гнида вонючая. Не мог я тебя тогда разгадать, а жаль. Сделал бы мокрое место. У, мразь!
Он хотел его ударить сапогом, но его остановили:
– Не смей! Он нам нужен живой, а ты расскажи всё что знаешь.
Солнце клонилось к закату. Два офицера уводили диверсанта. Он, припадая на левую ногу, не спешил. Машинист и помощник пошли к паровозу. Баженов оглядывался назад, где стояла испуганная девушка с большими голубыми глазами и толстой русой косой. Думал о ней, вздыхал, но шёл, потому что было нужно. А сердце так и рвалось обратно к ней. И он не выдержал, подбежал к ней, взял её за руку, заглянул ей в лицо и произнёс:
– Я найду тебя. Ты запала мне в душу. Как твоя фамилия, имя, отчество, чтобы я мог писать тебе. Девушка дала свои координаты, улыбнулась счастливо и позволила себя поцеловать. «А я оказался негодяй, – вздыхал в минуты слабости Баженов. – Вскоре, я забыл о ней. Больно мне, но что поделаешь. Не стойкий оказался. А время шло. И вот сейчас я часто вспоминаю эту встречу и шепчу»:
– Валя, птичка, песня моя неспетая, снившаяся мне каждую ночь пока шла война, снова я вижу в твоих глазах боль и страдание. Где ты? Как сложилась твоя судьба? Война дала нам шанс встречи, и она же разлучила нас.
Дверь отворилась. Кто-то включил свет. Баженов повернул голову.
– Ты уже здесь? – спросил председатель профкома. – Что сидишь без света?
– Думаю.
– Ну и что?
Зал наполнялся людьми, скрипели стулья, раздавались приглушённые голоса. Баженов смотрел в зал, слушал, что говорит машинист Сидоров и составитель Голубев. У него от этих вязких слов заныло в левом боку. А перед глазами снова возникло искажённое страхом лицо Лёшки Голубева. «Они меня защищают, – сквозила в мозгу мысль. – А зачем? Разве я не виноват в случившемся!»
