Выстрел в спину на Машуке. Заказное убийство Лермонтова - страница 15

Ну и, конечно, указаны годы, когда Ермолов состоял в фаворитах. Это 1783 – 1786 годы.

Что ж, характерный образчик клеветы. Алексей Петрович Ермолов действительно стал героем Отечественной войны 1812 года. Да и не только этим он знаменит. Немало подвигов на его счету.

Ну а первый «подвиг», если верить клеветникам Государыни, он совершил в 6 лет от роду. И совершал его на протяжении трёх лет, то есть пока ему не исполнилось 9 лет. Да, да… Герой Отечественной войны 1812 года Алексей Петрович Ермолов родился в 1777 году и ко времени фаворитизма, указанному пасквилянтами, ему исполнилось шесть лет.

Можно было бы ещё разобрать ложь о Милорадовиче и других, да только зачем занимать внимание читателей этакой дребеденью.

После гибели Пушкина один только Лермонтов мог в то тяжёлое время борьбы «Православия, Самодержавия и Народности» Николая Первого с объединённой на почве вековой ненависти и мерзости «невежественной и неблагодарной» в отношении России Европы, принять праведный меч, разящий врагов Русского Мира, Русской Земли, один только Лермонтов, увы, только он один, мог в ту пору силой своего гигантского таланта поддержать великого государя и стать достойной заменой Пушкину. Не потому, что не было других патриотов. Они были. Но Создатель, ну если хотите Космос, Вселенная, Высший разум наделили только его столь могучим талантом – поэтическим даром, даром пророческим и даром вестничества, о чём мы ещё поговорим подробно и обстоятельно.

Врагам России не удалось сломить Русский дух, возрождённый Пушкиным, хотя трудно, очень трудно было продолжать борьбу без столь сильного духовного вождя, о котором поэт Аполлон Григорьев сказал: «Пушкин – наше всё», и без его наследника – первого после Пушкина – Лермонтова.

Философ Василий Розанов справедливо заметил, что «Россия, большинство Русских людей… спокойно и до конца может питаться и жить одним Пушкиным, то есть Пушкин может быть таким же духовным родителем для России, как для Греции Гомер». И напрасно враги России считают, что дело Императора Николая Первого и Русского гения Пушкина погибло. Великая контрреволюция продолжается, хотя и с переменным успехом. Лишь слабые ростки питали её в лице немногочисленных славянофилов в XIX веке, но интеллигенты и западники, аплодировавшие Дантесу и защищавшие Мартынова, получили от марксизма и троцкизма урок. Революция смела их, готовивших эту самую революцию с безжалостной жестокостью. Недаром Лермонтов восклицал, что «есть высший суд», а ведь суд этот действует, зачастую, руками таких же убийц, против которых он направлен.

Николай Михайлович Смирнов как бы повёл итог в своих воспоминаниях:

«Дантес был предан военному суду и разжалован в солдаты. На его плечи накинули солдатскую шинель, и фельдъегерь отвёз его за границу как подданного нерусского. Барон Гекерен, голландский посланник, должен был оставить своё место. Государь отказал ему в обыкновенной последней аудиенции, и семь осьмых общества прервали с ним тотчас знакомство. Сия неожиданная развязка убила в нём его обыкновенное нахальство, но не могла истребить все его подлые страсти, его барышничество: перед отъездом он публиковал о продаже всей своей движимости, и его дом превратился в магазин, среди которого он сидел, продавая сам вещи и записывая продажу. Многие воспользовались сим случаем, чтобы сделать ему оскорбления. Например, он сидел на стуле, на котором выставлена была цена; один офицер, подойдя к нему, заплатил ему за стул и взял его из-под него…».