Выучиться на Бога - страница 64

Чудилось, ревущая кругом толпа согласилась бы наслаждаться таким зрелищем бесконечно. Ей не было дела до мучений Ксуама, она не замечала его стойкости, упиваясь главным – местью нахальному иноземцу. Зато Айнар в какой-то момент вынырнул из марева драки: не то пресытился успехом, не то постыдился сродства с голосящей чернью. А может, сжалился над упорно сопротивлявшимся врагом.

Ксуам уже еле держался на ногах, но опять норовил поднять меч обеими руками. Все-таки это был боец, достойный уважения, никак не насмешек простонародья. Значит, поединок следовало заканчивать. Под очередной замах тигона Айнар скользнул особо глубоко. Ударил прямо по коленям. Хруст, вскрик – болезненно, однако лучше, чем потешать толпу. Оставалось выскочить из-под падающего тела.

Враг рухнул наземь, грузно, ничком, в фонтан пыли. Сорвав с головы шлем, Айнар отшвырнул его. Отторо тоже качался, перед глазами пелена, в ушах – вой народа, воздуха не хватало, вдобавок подкатывала тошнота от заливавшего даже рот соленого. Тем не менее воин двинулся к поверженному тигону. Шел долго, тот успел перевернуться на спину и теперь нащупывал пальцами отлетевшее оружие. Соображал, вероятно, плохо, поскольку замер, лишь ощутив упертое в горло острие. Именно так, унижение за унижение, не одному Ракутану пластаться на песке.

– При… Признаешь… что проиграл? – спекшиеся губы едва разомкнулись.

Чужеземец сглотнул, покривился, меч искать прекратил, но и отвечать не торопился. Только зло смотрел на победителя. А поторопиться стоило – Айнар не был уверен, не свалится ли сам без чувств рядом с врагом. Потому клинок покинул шею и поднялся выше. Ксуам окаменел, когда деревянное лезвие вплотную приблизилось к его глазу. Ристалище окаменело – подобные фокусы среди благородных воинов не поощрялись.

– Признаешь?

Даже тупое острие с легкостью смяло бы глазное яблоко, а зависло, почти касаясь ресниц. Вернее, острие колебалось – Айнар чудом сохранял равновесие. И еще большее чудо, что непоправимого до сих пор не произошло.

Томительная тишина в несколько ударов сердца. Где-то вдали вроде бы рос шум, недовольное гудение, однако вряд ли кто осмелился бы сейчас разнимать бойцов.

Тигон вновь судорожно сглотнул и дернулся, отстраняясь – земная твердь не пустила.

– Да… – выдавил он хрипло.

– Скажи громко и четко! – потребовал Айнар.

– Признаю… поражение…

Вот теперь все. Разом обмякли плечи, меч вывалился из рук, свет быстро мерк. Отторо чувствовал, как сзади подбегают люди, но это было уже неважно – он упал бы в любом случае. Последнее, что успел запомнить – взволнованный голос Оминаса. И еще взгляд Ксуама, переполненный черной, испепеляющей ненавистью…

Человек вздрогнул, открыл глаза, застонав, сжал правое веко. Оказалось, за воспоминаниями и стародавними муками он не продвинулся ни на пядь. Зато поднакопил решимости. Итак, поджать ногу… Укрепить левый локоть, нащупать пальцами правой руки хоть что-нибудь. Рывок… Великий Каон! От обрушившейся боли потускнело вокруг. Человек испугался, не потеряет ли опять сознание, но нет… Выстоял… Переждал приступ… Итак, вновь – поджать ногу, укрепить…

Уже совершенно изнемогший, он наткнулся на человеческое тело. Лежащее ничком, оно окостенело, почерневшая земля впитала кровь без остатка. Тем большего труда потребовало опрокидывание мертвеца. Спокойное, расслабленное точно у спящего лицо, разгладившиеся морщины, взгляд ясен как никогда. Словно и не было жестокой насильственной гибели. Прямо позавидуешь: зачем страдать, истязать себя борьбой за жизнь, раз по ту сторону царит такая безмятежность?.. Воистину заманчиво. Хотя, если вдуматься, эта встреча говорила и о другом. Человек медленно – как все теперь – закрыл глаза верному товарищу. Зло получит наказание и за него. А пресечь собственное бытие смертный всегда успеет. Пока поборемся…