– Что же вы творите?
Андрей вскочил, как вспугнутый заяц, подхватил пакет с едой и бросился к горевшим впереди окнам. Сзади из темноты захохотал старик:
– Стой! Во скачет! Куда понесся-то!
БАРАК
– Ну и занесло нас! У черта на рогах будто прыгаем! – водитель в кожанке на искусственном меху и кепке со всех сил крутил колесо руля, уворачиваясь от ям. – Ну и дорожка! Сюда вообще ездят? А вроде в двух шагах от города. В центре летом хоть асфальт положили…
Водитель продолжал молотить неуловимое. Такси, на которое расщедрился Савельич в честь Нового года, мотало по сторонам. Впереди вырастал горообразный террикон старой шахты. После утреннего совещания напомнил Андрей про странный сигнал из поселения при той самой Говорливой шахте на давешней планерке, странный настолько, что и Андрей доверял со скрипом. Савельич, уже начав отмечать праздники, развязано махнул рукой:
– Езжай, погляди, – и выдал на такси.
Водитель, правда, в честь наступающего заломил вдвое против обычного.
– А чего тебе на Говорливой понадобилось-то, гражданин журналист? – дружелюбно усмехнулся он, кося морщинисто. – Аль брошенной шахты не видел? Так их тут… экскурсии водить пора!
– Говорят, при шахте живут еще. Посмотреть бы.
– Здесь?! Да ты что? Брешут. Все уж съехали давно. Кто ж тут сидеть будет? Торгаши свалку на шахте устроили, это знаю, оно ж дешевле, чем на полигон возить. Пацаны по весне дачи здесь палят, это да. А что б жил кто…
– Но бараки-то стоят?
– Да есть пара. Вон, кажется.
Слева, через густые голые кусты посадки затемнели два продолговатых пятна. Заезда в посадку не было, остановились напротив.
– Подождите, – Андрей вышел.
– Сколько ждать-то земляк?
Вот скряга чертяжная.
Между двух громадных тополей – пробитая в сугробах тропа к бараку. Андрей прошел густую посадку. В среднем отсеке барака из трубы струится дымок. Сзади заскрипел снегом водитель.
– А ты говоришь брехня, – Андрей зачарованно смотрел на кривой барак, утоптанный двор, банки на колах.
Четыре или пять землистые деревянные секции будто срослись. Согнувшиеся к земле окошки, волнами заваленная снегом крыша. Окна, кроме двух посреди, заколочены. «Кто-то идет», – услышал Андрей шаги внутри. Ободранная дверь заскрипела, вышла молодая женщина одного с ним возраста в дряблой куртке и валенках, с ведром в руке. Глянула смело на Андрея. Пряча за собой ведро, отошла подальше, вылила под куст.
– Сколько ждать-то? – не отставал водитель, переминаясь от холода.
– Да езжай! – Андрей отмахнулся от него купюрой. – Чек дай.
Скоро женщина вернулась.
– Здравствуйте, – Андрей вдруг подумал, что не знает, как лучше сказать, зачем приехал, хотя делал это сотни раз.
– Здравствуйте, – тихо ответив, она не остановилась и прошла к дому.
Он пошел за ней.
– Вы здесь живете?
Она обернулась у порога, точно защищала собой вход.
– Живем.
– Меня Андрей зовут, – спохватился он. – Я корреспондент местной газеты. Наша, городская газета, – протянул удостоверение.
Широкая в плечах, с крупными чертами уставшего лица и сильными руками; не привлекательная, но с ощущением добра, тепла чего-то родного, она не отталкивала, а наоборот, хотелось ближе разглядеть ее и узнать.
Она поправила волнистые, русые волосы до плеч, мельком, для приличия, глянула в документ, и глубоко посмотрела на Андрея. Красивая, вдруг подумал он и смутился сам перед собой. И глаза одинокие.
– Нам сказали, здесь на шахте живет еще кто-то…
