В редакции шумно: Женя с Настей крепили снежинки к окнам (она вышла с больничного их поздравить), Савельич ваял иллюминацию, негромко играла музыка. Повеселевшая Варвара Ивановна вернулась с пакетами из магазина и резала салат. Андрей смотрел на них, как через стекло, с улицы. Кто-то предложил открыть шампанское. Андрей пробовал сесть за статью, пытаясь успокоить голову после случая на остановке. Девушка из окна автобуса. Не привиделось ли ему? Нет же, он точно узнал. Близкое дыхание Катерины, заметенная остановка, мальчик с рисунком в руках смотрел на него и молчал, старик на темном снегу кричал и махал рукой, старушка, закутанная в покрывала, сжавшись, сидела на кровати и смотрела в стену.
– Андрей, тебя! – Настя стояла у телефона с трубкой в руках. Чуть запнувшись, она добавила. – Павел Петрович.
– Кто-кто? – подошел Андрей, глядя на Савельича. Заместитель редактора за четыре года работы в газете не звонил ему ни разу.
ВЬЮГА
– Тебя спрашивают. Женщина какая-то, – заспанный с утра охранник с проходной зевнул в трубку. – Спишь под шапкой что ли?
Андрей оторвался от статьи. Кого могло принести в редакцию в девять утра в канун Нового года?
– Пропускай.
Андрей подошел к мигающему гирляндой окну. В разноцветном отблеске виднелась снежная улица в сумерках, силуэты прохожих, кто не успел закупиться. В редакции никого, только к обеду должен прийти Савельич, посмотреть статью, закрыть всё на праздники.
После вчерашнего разговора можно всего ждать. Когда брякнул звонок, Андрей испугался снова услышать мягкий, кошачий голос Павла Петровича. Тот спрашивал, как прошла поездка, правда ли кто живет на шахте. Андрей рассказал как есть. Сейчас, думал, начнет. Зачем звонит? Это же все через Савельича. И никаких кошачьих разговоров. Тогда Андрей писал в интернет и губернскую газету. Местечковые скандалы они печатали. Савельич ругался, но тем и кончалось. Павел Петрович только сказал «хорошо», и поздравил с наступающим. Остался осадок, чувство оборванности. Потом его все-таки вытянули отмечать праздник, Андрей немного отвлекся, и сейчас пришел пораньше, чтоб к обеду закончить. Написать хотелось горячо, но история с Катериной натужно стягивает грудь, и рабочей злости в Андрее нет, внутри не кипит, а стынет затвердело, словно впало в спячку. Может, это наружный, фантиковый слой, а там внутри горячо и лопнет в минуту.
Андрей обернулся на шаги в дверях. Там стояла и оглядывала праздничную редакцию Катерина.
– Привет. Что-то случилось? – подошел он, испуганно оглядывая её.
– Нет, – улыбнулась скованно. – Мне нужно тебе сказать. Ты можешь не делать статью о нас?
– Что? – Андрей с вниманием нахмурился. – Что случилось?
– Нет, нет, всё хорошо. Ты не подумай, мне ничего не нужно. Всё хорошо, – заученно повторяла она, смотрела с улыбкой и с выражением желания, чтобы он сразу со всем согласился, и не нужно было ничего сложно разъяснять.
– В чем дело? Я уже пишу. Материал согласован, выйдет после праздников… Ты чего, что случилось? – Андрей заглянул ей за плечо, будто бы в коридоре стоял и слушал ещё кто-то. – Скажи мне, что такое?
– Понимаешь, – Катерина говорила так, точно готовилась выдать секрет. – К нам вечером, мы уже ложиться думали, приехали из администрации. Какой-то главный депутат их. И… нужно чтобы статьи не было. Совсем не было, он так сказал.
– Да они там совсем офонарели, – засмеялся Андрей, повернулся в сторону и зашептал. – Психи чёртовы. Тебя подсылать. Ну, всё, крышка им, – повернулся к Катерине. – Ну что ты такое говоришь! Не верь им! Они всегда так… пугают, а нам не страшно, правда? – Андрей широко улыбнулся ей. – Наговорят и забудут. Тут праздники ещё… а мы потом статью шендарахнем и будет им. Газета – как лопата. Лопатой копают землю, а газетой – проблемы. Вот я вас раскопал, и все должны увидеть. Поймите же, они работать будут, только когда нас бояться начнут! Для этого газета и нужна, понимаешь?
