Заготовка под компост, увеличившаяся в объеме и присыпанная землей, вновь оказалась на территории Тамары Яковлевны. Более того, Зинаида Ивановна уже ее обустроила, подперев по бокам кусками шифера и битыми кирпичами.
Тамара Яковлевна постояла немного на месте, шумно дыша и покрываясь красными пятнами, и отправилась за лопатой. Растительный мусор был возвращен владелице, а сверху для пущей внятности припечатан шифером. Куски кирпичей Тамара Яковлевна воткнула в землю, решительно обозначив ими фрагмент отсутствующего забора.
Зинаида Ивановна сжала губы в сизую ниточку, когда увидела, что ее многолетняя приятельница не только разрушила компостную заготовку, которую вчера, как наивно полагала Зинаида Ивановна, раскидали кошки, но еще и завалила гниющими сорняками и шифером клумбу с анемонами и вдобавок устроила какую-то нелепую оградку из кирпичей, присвоив себе метровую полосу чужой земли. Зинаида Ивановна прекрасно помнила, где проходит их воображаемый забор.
Трепеща от обиды, она отправилась к Тамаре Яковлевне. По дороге споткнулась об какую-то из кошек, отчего обиделась еще больше. У Зинаиды Ивановны на кошек была аллергия, а Тамара Яковлевна считала, что это не болезнь, а модная блажь, и никогда не выпроваживала животных из комнаты, когда Зинаида Ивановна принималась сдержанно чихать в платочек.
Скандал вспыхнул молниеносно, хотя со стороны это было не очень заметно.
– Извините, Тамара Яковлевна, но компост…
– Нет-нет, это вы извините. Я уж решила сама все убрать, вас разбудить боялась.
А ведь вчера, за кислым вареньем, они обсуждали, как раньше все на заре вставали, трудились, а сейчас молодежь спит до полудня, и все им на блюдечке подавай. Намекает, мегера, в долгом сне обвиняет, в замене дачной работы дачным же непростительным отдыхом…
– Да, умаялась вчера, работы-то сколько, – процедила Зинаида Ивановна. – Вот у вас, я понимаю, тишь да гладь – сиди, отдыхай.
– Но вы же, я надеюсь, не обиделись? – засвистела, как готовая выметнуться из травы змея, Тамара Яковлевна.
– Глупости какие, это вы простите за беспокойство. – Побелевшие глаза Зинаиды Ивановны дрожали за стеклами очков. – Всего вам доброго, Тамара Яковлевна.
И она неспешно поплыла в теплом неподвижном воздухе обратно на свой участок. Причем не через калитку поплыла, а напрямую, через воображаемый забор.
Тамара Яковлевна смотрела ей вслед долго и пристально.
И потянулась с этого дня цепочка мелких неприятных событий, которые по отдельности яйца выеденного не стоили и уж точно, по отдельности опять же, не вызывали подозрений в намеренном вредительстве. Кто-то обобрал у Зинаиды Ивановны всю вишню – росло деревце на краю участка, у настоящего, не воображаемого забора, но и невидимая граница проходила рядом, так что подобраться к глянцевым ягодам можно было с какой угодно стороны. Потом охромела кошка Тамары Яковлевны – может, упала неудачно или со своими подралась, а может, и человек зашиб. Клумба с любимыми лилиями Зинаиды Ивановны начала пахнуть совсем не лилиями, и в ней обнаружилась гниющая рыбина – может, те же кошки притащили, а может, закинул кто. А потом ранним утром Тамара Яковлевна заметила Зинаиду Ивановну, крадущуюся по ее владениям в ночной сорочке и с помойным ведром в руке. Тамара Яковлевна шумно распахнула окно и сердечно поприветствовала соседку. Зинаида Ивановна, лучисто улыбаясь, сказала, что вот угол решила срезать до своей компостной кучи, которая теперь, вы уж обратите внимание, обустроена не на спорной, а на самой что ни на есть ее собственной территории.
