– Врешь, – не спорит, не опровергает, а утверждает Дилан.
– Что ты хочешь? Подробное описание? Фото? Я могу сделать видеозапись, если это освободит меня от разговоров об этой девушке и благоприятно повлияет на твое вдохновение.
– Хочу ее запах, Оли, – отрицательно тряхнув головой и поморщившись, словно я сказал абсурдную чушь, произносит Дилан. – Остальное нарисует мое воображение.
– Стянуть для тебя что-то из ее нижнего белья? – ухмыляюсь я. – Не думал, что тебя интересуют подобные вещи. Ты вообще знаешь, что делает мужчина с женщиной, оставаясь с ней наедине?
– Убивает, – белые зубы мелькают в дикой улыбке. – Ты забыл, что у меня был лучший учитель в области отношений?
– Ты сейчас пытаешься шутить? – уточняю, не скрывая потрясения, всматриваясь в неживые черты Дилана.
– У меня отсутствует чувство юмора. Ты все еще хочешь понять, как это происходило? В подробностях?
– Ты участвовал? – сглотнув, решаюсь спросить я. Мне не по себе. Я хочу и одновременно боюсь услышать ответ, но подобный шанс упускать нельзя. Это первый раз, когда Дилан настолько откровенно говорит о прошлом.
– Я не мешал, – коротко отвечает брат. Холодно и бесстрастно. Абсолютно равнодушно. У меня волоски на затылке встают дыбом. – И убирал за ним, – шаг в мою сторону, и между нами считанные сантиметры. От него, как всегда, ничем не пахнет. Стерильный ублюдок. Совершенно двинутый. – Они были красивыми, Оли. Юными, стройными, робкими. Он выбирал раненых, отринутых обществом, нелюбимых родителями, брошенных любовниками идеальных жертв, не способных сопротивляться в полную силу, разочарованных в жизни. Но последняя была особенной. Она так громко кричала, когда холодное лезвие ножа срезало с нее одежду вместе с кожей. Кровь и агония. Нестерпимая вонь и дикие взрывающие барабанные перепонки отчаянные обречённые вопли. Я стоял в углу, закрывая рот маленькой Шерри своей ладонью, и позволял смотреть, как мой отец убивает ее старшую сестру.
– Ты – псих, – с отвращением бросаю я.
– Да, абсолютный, – невозмутимо кивнув, Дилан медленно поднимает руку, демонстрируя мне тыльную сторону своей ладони. – Она гладила мои пальцы, те самые, которыми я после оттирал со стен и пола кровь последней жертвы.
– Что? – хрипло вырывается у меня.
– Она целовала мои пальцы, Оли, оставляя на моей коже свой приторно-сладкий запах. Я едва мог выносить ее, но она была единственной, кто никогда не считал меня психом.
– Ты ее освободил? Или отец? Как он умер, Дилан? Это ты поджог чертов дом? – от напряжения голос прозвучал рвано и сипло, но мне плевать, что брат в очередной раз сочтет меня слабаком, не способным держать нервы в узде. – Скажи хоть что-нибудь!
Дилан отступил назад, прищурил прозрачные глаза, уголки губ насмешливо дернулись.
– Принеси мне ее запах, Оли. На своих руках. И тогда получишь следующую главу, а вместе с ней ответы, в которых так остро нуждаешься.
Шерри
Мне выделили просторную гостевую комнату в правом крыле дома, показавшемся необитаемым и неуютным. Гвен пояснила, что хозяйские спальни находятся в другой половине, а здесь действительно очень редко появляются гости.
– Мы с братом много работаем, а дома предпочитаем отдыхать. Шума и общения нам хватает в офисе, – толкнув первую по коридору дверь, сообщает Гвен. Задерживается на пороге, оборачиваясь ко мне. Смотрит словно вскользь. – Вечеринок и дружеских тусовок в «Kanehousgarden» не бывает. Прислуга останавливается в гостевом доме на заднем дворе. Если тебе что-то понадобится, то с восьми утра до шести вечера сможешь найти там горничных и шофера. Повар приходит раньше, в шесть, готовит на целый день и к полудню уезжает. Кухню покажу позже. Еда хранится в холодильнике, в контейнерах, каждый подписан. С сегодняшнего дня рацион рассчитан на троих.
