Время от времени, когда приходил обоз с рыбой или свининой, работы прерывались. Воины-сич подкреплялись сырым мясом и с новыми силами брались за работу.
Когда начали спускаться сумерки, все плановые работы были полностью завершены. Замолкли голоса, перестали стучать заступы и скрипеть колеса. На землю спустилась темнота, и в полной тишине стало слышно далекое пощелкивание гусениц тяжелых кафиров.
Стоя на выложенной бревнами площадке, устроенной на насыпи, граф Леонар и старший капитан Биррис прислушивались к доносившимся издалека звукам.
– Ну вот, Биррис, им осталось идти около четырех часов, а потом, кто знает, может, Хендрик рискнет начать бой ночью?
– С его стороны это было бы полным безумием, ваша светлость, – заметил капитан.
– Это так, но если бы у него были карты местности, эта затея не показалась бы столь безумной…
Едва только первые лучи солнца коснулись земли, словно побудочный сигнал грохнул выстрел одного из кафиров. Снаряд пролетел высоко над насыпной стеной лагеря и разорвался в самом его центре, разметав несколько палаток. Но поскольку сич был частью выведен из лагеря в замок, а частью размещен возле насыпных укреплений, жертв в лагере не оказалось.
Это был пробный выстрел. Войска Хендрика еще не были построены, и он рассчитывал, что ответный огонь позволит ему больше узнать о силе войска Гарди.
Однако, следуя приказу, воины-сич не отвечали и только наблюдали за передвижением противника через смотровые щели. Граф тоже находился в лагере и в окружении нескольких капитанов наблюдал за передвижением войск Одноглазого.
Хендрик уже увидел свежевырытую канаву, заполненную болотной жижей, и понял, что его вынуждают идти в обход большого болота и вытягивать войско, подставляя его под огонь с фланга.
Граф Гарди и его капитаны наблюдали, как сич Хендрика проверяет глубину выкопанного рва. Из– за обваливающегося грунта глубина оказалась меньше человеческого роста. Но преодолеть ров с ходу пехота не могла.
Однако Хендрик был достаточно хитер. Три сотни сича погрузились в торфяную грязь и начали выстраиваться поперек рва. Сообразив, что задумал враг, граф скомандовал капитану Бурроту:
– Стрелять третьим номерам с расстояния в двести локтей!
Приказ тотчас передали по рядам стрелков. Воины-сич защелкали затворами длинноствольных грейганов и замерли возле своих бойниц.
Сич Хендрика продолжал стоять по горло в грязи, а под прикрытием трех кафиров уже готовились штурмовые колонны. Наконец Хендрик отдал приказ, и, вырвавшись из-за кафиров, солдаты-сич понеслись к канаве. Стоящие в грязи воины подняли над головой щиты и образовали четыре широких моста.
Не сбавляя скорости, атакующие пробегали по живым мостам и устремлялись к насыпи. Они подбадривали себя криками и размахивали короткими мечами. Их было не более двух тысяч, и Леонар понял, что это только разведка.
Дружный залп из трех тысяч стволов паровых грейганов повалил не менее пятисот атакующих, а позиции обороняющихся затянуло облаком пара. Почти вслепую третьи номера выстрелили еще раз, но и этого было достаточно, чтобы атака войск Хендрика захлебнулась.
Не успели уцелевшие воины-сич переправиться обратно, как к непреодолимой преграде, тяжело поворачивая, поползли кафиры.
– Капитаны, сич – под стены! – скомандовал граф, и вскоре стрелки как горох покатились к основанию насыпи.
Боевые машины Хендрика подошли ко рву и дали дружный залп. Снаряды легли точно в уровень стрелковых бойниц, во все стороны полетели бревна. Раздались крики первых задавленных под стеной солдат.
