Взгляд. Лица и события от Памира до Кремля - страница 8

Хорошо понимая весь свой риск и огромный вес тогдашнего члена ЦК КПСС, вице-президента Всемирного Совета Мира, главы Союза писателей СССР Александра Фадеева, Бободжон Гафуров все же выступит на съезде с резкой и открытой критикой автора «Молодой гвардии»:

«Одной из главных причин творческой пассивности многих художников слова является, на мой взгляд, отсутствие настоящей партийной критики среди писателей. Прочитайте статьи и речи т. Фадеева. Это, как правило, безобидные, никого ни к чему не обязывающие рассуждения вообще. (Оживление в зале.) Тов. Багиров совершенно правильно вчера критиковал Союз советских писателей за то, что он мало внимания уделяет развитию национальных литератур. Я присоединяюсь к мнению т. Багирова. Иногда т. Фадеев, лично не изучив состояние национальной литературы и пользуясь материалами своих не очень понимающих консультантов, попадает в неудобное положение. Например, недавно т. Фадеев предъявил нашей республике обвинение в том, что якобы мы присвоили классиков персидской литературы, а потом он вынужден был снять свое обвинение. К делу изучения национальных литератур т. Фадеев не привлекает товарищей из самих национальных республик, которые могли бы помочь ему в этом вопросе».

Сторонники и противники в этой борьбе делятся на две группы: одна полагается на научную правду; другая – на тех, кого можно подкупить.

Поэт Александр Твардовский, академики В.В. Струве, А.Я. Якубовский и другие ученые и писатели ставят историческую истину выше единовременных благ и благосклонны к Бободжону Гафурову. Тем не менее поддержка эта еще недостаточна, чтобы проблема была решена.

Национальная политика в Советском Союзе, ярким примером которой было топорное разделение 1924 года, продолжалась по принципу «разделяй и властвуй». Гафуров это хорошо знал. И также очень хорошо он знал, что без указания «Султана правды» – Сталина не дрогнет ни один лист в советском лесу. Гафуров терзался крайне важным для исторической жизни таджиков вопросом. Он хотел выяснить, откуда берут свои начала эти попытки искажения истории таджиков, и кто стоит у истока всего этого. В окружении самого Сталина на этот вопрос никто не мог или не осмеливался ответить, хотя Гафурову удалось своими делами и успехами республики изменить в позитивную сторону взгляды работников Центра на таджиков и Таджикистан. Как первый секретарь республики он знал, что сталинское окружение не говорят всю правду Сталину, что многие скрывают от него правду из-за страха или личных интересов. Хотя по свидетельствам тех, кто его хорошо знал, Сталин часто признавал правду – если ее высказывали в нужное время.

Гафуров хочет выяснить, откуда тянутся корни всех этих ненаучных, нездоровых баталий против таджиков. И он понимал, что ответить на этот вопрос мог только Сталин. Если он узнает, что сам Сталин не является источником враждебного отношения к таджикам и что люди и группы, искажающие таджикскую историю, не поддерживаются Сталиным, то дорога для его борьбы впредь будет открыта.

Гафуров настойчиво ищет возможности встретиться со Сталиным.

И такой день настанет. Эта первая личная беседа Бободжона Гафурова с Иосифом Сталиным состоялась в Кремле, во время декады таджикской культуры в Москве – 23 января 1948 года в 22.35 с участием секретаря ЦК КП СССР Андрея Жданова и председателя Совета Министров Таджикской ССР Абдуджаббора Расулова. Полный стенографический текст этой встречи был найден автором этих строк в Москве в 1983 году в частной библиотеке самого Бободжона Гафурова. Так как это очень важный исторический документ, то здесь публикуется полный текст той беседы, хотя частично ее содержание выходит за пределы нашего интереса.