Потом он сцепил руки перед собой и даже чуть напружинил колени в полуприседе, словно тренер, просчитывающий план игры. Впервые я заметила – мимолетно – что у него ладный зад.
– На сегодня ограничимся несколькими шагами на самом базовом уровне. Стоукс будет записывать. Миз Стоукс будет записывать, – быстро поправился он, предвосхищая ее недовольство.
– Жаль, те глупые аристократы уже умерли, – с жаром произнесла Эржебет. – Как бы я им могла сейчас отомстить!
– Забудьте про них, – сказал Тристан, – у вас без того дел будет предостаточно.
До конца вечера он давал Эржебет простые задания, а мы смотрели и офигевали дивились. Не в моих силах передать наэлектризованную атмосферу, царившую в угрюмом офисном здании, наше изумление при виде того, как невероятное становилось очевидным. Хотя она начала с совершеннейших мелочей, сам факт, что у нас на глазах творится магия, поражал воображение. Приведу только один пример, а затем перейду к дальнейшим событиям, поскольку я все еще не привыкла писать пером и это оказалось труднее, нежели я думала вначале, – а мое время на исходе.
Сперва Тристан поставил в ОДЕК галлон белой краски и попросил Эржебет превратить ее в черную, что та и сделала, а после того как Максы взяли немного краски на анализ, вернула ей белый цвет (эту краску тоже взяли на анализ). Выяснилось, что Эржебет может придать краске любой цвет, например, точно в тон предмета, помещенного с нею в ОДЕК. (Ей не удавалось воспроизвести результат, если краска или предмет находились вне ОДЕКа – и ее, и Тристана это доводило до исступления). Затем он поручил ей сгибать металлические стержни в идеальные кольца, раскалывать камни, разбивать и восстанавливать стекло. К тому времени мы убедились, что никто, находящийся с ней в ОДЕКе, не может (по определению, вообще-то) сохранять ментальную когерентность, так что Эржебет теперь колдовала в одиночку. Ее действия внутри ОДЕКа оставались для нас полнейшей загадкой.
На каждое волшебство требовалось от пяти до двадцати минут. Поначалу успех взбодрил Эржебет, но после первого десятка экспериментов она начала выказывать признаки усталости. Тристан предпочел их не замечать и попытался выйти на новый уровень: попросил ее материализовать что-нибудь из ничего.
– Не бывает никакого «ничего». Даже в том, что вы называете вакуумом. Но сейчас я устала, – сказала она, облокотясь на панель управления. – Материализация – сложное вызывание и требует множества расчетов. И мне надоело колдовать по вашей указке, мистер Тристан Лионс. Может быть, завтра.
Сказано это было так, что Тристан не посмел настаивать. Вид у него был разом довольный и огорченный.
– Значит, на сегодня шабаш, – объявил он. – Встречаемся здесь завтра в девять ноль-ноль. И, мисс Карпати, спасибо вам за сегодняшние труды. Вы начали менять будущее магии. Спасибо.
Эржебет состроила свою обычную презрительную гримаску и не ответила.
Максы – которые пялились на красавицу-ведьму практически все время, что она была не в ОДЕКе, – начали собирать куртки и сумки, и тут меня поразила внезапная мысль: «Куда мы ее денем?» Не обратно же в дом престарелых – об этом не могло быть и речи.
Из раздумий меня вывел тихий голос Ребекки:
– Большая у вас квартира?
Я обернулась.
– Не очень.
Ребекка вздохнула – довольно громко, чтобы обратить внимание Тристана и Оды.
– Что ж, – сказала она чуть повышенным тоном. – Наверно, нам придется разместить ее у себя. Но только на одну ночь.
