Я медленно перевожу взгляд с телефона на Лекси. Я уже видела это раздраженное, упрямое выражение на ее лице. И если быть точной, то не один раз.
– Ты из-за меня так разозлилась?.. Или из-за Чейза?
Она пренебрежительно фыркает:
– Чейз – идиот. Он предпочитает убегать от проблем, а не оставаться, чтобы решить их. Или – не дай бог! – чтобы сделать это вместе. Как и кое-какой другой парень, чье имя здесь не упоминается.
Я невольно вздрагиваю и смотрю вниз на тонкое покрывало.
– Похоже, у всех нас есть что-то общее…
Лекси мгновенно переводит на меня взгляд, а затем резко встает.
– Хочешь что-нибудь съесть? Выпить? Лично я умираю от голода.
Она так быстро меняет тему, что я едва поспеваю за ней, но все же киваю, даже несмотря на то, что не хочу есть.
– Это было бы здорово.
– Ладно. – Она упирает руки в бедра и пронзительно смотрит на меня. – Я ненадолго спущусь в закусочную и принесу нам что-нибудь. Не делай ничего…
– Глупого?
На мгновение она сжимает губы.
– Ничего, что бы не сделала я, – она испытующе оглядывает комнату, будто что-то ищет, а затем кивает. – Сейчас вернусь.
Я смотрю ей вслед и замечаю, как она просто прикрывает дверь, вместо того чтобы закрыть ее за собой, и не знаю, испытывать ли от этого облегчение – или плакать. Вообще-то я больше ничего не знаю. Все не так, как должно быть, и это моя вина.
Какое-то время я просто таращусь на свои руки, потом заставляю себя встать и тащусь в ванную. Иду в туалет, чищу зубы и умываю лицо. Когда я вытираю его полотенцем, мой взгляд падает на знакомые вещи. Лекси и Чейз, наверно, вытащили их из «Хонды» и распаковали. Щетка, туалетные принадлежности, резинки для волос, гель для душа, шампунь… но не хватает бритвы. Как и стакана с водой в комнате. Я могу понять, зачем они их убрали, тем не менее от осознания этого меня мутит.
Не могу поверить, что я стала такой девушкой. Девушкой, за которой нужно присматривать, чтобы с ней ничего не случилось. При этом у меня никогда не было желания причинять себе боль. Мне всегда хотелось убежать от нее, а не испытывать ее. Я медленно опускаю полотенце и вешаю его обратно. В колледже у меня были знакомые, которые сами себе вредили. У некоторых из них шрамы незаметны, другие же вечно будут носить память о случившемся на своем теле. И люди будут смотреть на них и знать, откуда у них эти шрамы. И всегда найдутся те, кто осудит их за это. Отныне и в моей жизни есть люди, которые знают, что я хотела сделать.
Я зажмуриваюсь, но все еще не могу остановить слезы. Тело болит. Как и голова. Но хуже всего болит внутри, глубоко в груди, где осталась огромная черная дыра. Единственной причиной, по которой я могла наслаждаться этим летом и совершать все эти сумасшедшие поступки, была абсолютная уверенность в том, что шестого сентября я снова увижу Кэти. Я даже записала дату, место и время в календаре, прежде чем отправиться в поездку. Ровно через пятнадцать недель после того, как она покинула нас. Тот же будний день. То же время. Особое место, куда мы с Кэти очень хотели вернуться. Шестое сентября все еще не закончилось, но уже вечер, и я… я не знаю. Больше нет даты, на которую я могу опереться, нет дня, когда я снова увижу сестру и лучшего друга… И я не имею ни малейшего представления о том, как с этим справляться. Как жить с осознанием того, что эти двое никогда не вернутся. Что я потеряла их навсегда.
