Когда он расплатился за ремонт, я предложил ему выпить. Это было как жест – не столько благодарность, сколько признание того, что в этот раз ситуация обернулась правильно. Мы посидели в баре, поболтали, и с того момента всё как-то само собой завязалось. Странно, конечно, начинать дружбу с такой дикой сцены, но с тех пор мы и стали общаться.
Тревер лениво покачивал стакан с виски в руке. Его хитрый взгляд уже встретил мой, а губы тронула ухмылка.
– Только пришёл и сразу нашёл себе девчонку на вечер, – кивнул он в сторону, откуда только что ушла официантка.
Голос его был наполовину насмешливый, наполовину одобрительный, как будто он всерьез оценил мою «удачу».
– Такими темпами ты всех официанток тут перетрахаешь, – продолжил он с той же ноткой, в которой слышалось больше завистливого восхищения, чем шутки.
Его слова зависли в воздухе на секунду, пока я не подался вперед, сдерживая улыбку.
– Не переживай, тебе оставлю парочку, – отозвался я, ухмыльнувшись, играя с его словами, будто это было нечто, что могло случиться в любой момент.
Мы оба коротко засмеялись, словно это было обычное дело – смеяться над такими вещами, делая их чем-то мимолётным. Тревер взял стакан с виски и легко поднял его, как будто это был жест не просто к выпивке, а к нашему общему пониманию. В его глазах был блеск, знакомый мне. Что-то дерзкое, но при этом живое, как будто за его улыбкой всегда скрывался мир, полный сомнений и вопросов, которые он не озвучивал.
Я поднёс стакан к губам, чувствуя тяжёлый аромат виски – он пробирался в лёгкие, согревая изнутри. Виски был горьким, тягучим, как иногда затянувшиеся ночи, когда разговоры начинали обретать чуть более серьёзный оттенок, чем нам хотелось. Мы выпили, ощущая это привычное ощущение.
Посмотрел на Тревера – его расслабленный вид не скрывал того, что и ему нужно было это лёгкое общение, эта шутливая маска, за которой можно прятаться от настоящего.
***
Прошёл уже час с тех пор, как я приехал сюда. За это время я успел осушить несколько стаканов виски, каждый из которых плавно уходил внутрь, согревая горло, но не оставляя за собой того привычного тумана в голове. Я чувствовал, как крепкий алкоголь чуть расслаблял мышцы, но сознание оставалось удивительно ясным.
Виски действовал на меня медленно, слишком медленно для тех, кто привык напиваться от пары глотков. Я знал своё тело, знал, что мне нужно больше, чтобы почувствовать настоящее опьянение. Пара стаканов – это просто разминка, лишь прикосновение к краю того состояния, когда начинаешь отпускать все внутренние зажимы, позволяешь себе быть более искренним. Но сейчас я был ещё слишком трезв. Я осознавал каждое слово вокруг, каждый звук, мельчайшее движение людей в клубе. Это не было неприятным, но я хотел большего. Хотел той лёгкости, которая приходит после пятого или шестого стакана, когда мир начинает плыть, и проблемы растворяются в дымке.
Я оглянулся вокруг, осознавая, как постепенно теряю ощущение времени. В этом клубе всё всегда было странно: вроде бы снаружи проходят минуты, но здесь внутри – другое измерение. Музыка, свет, движение людей – они словно утягивают тебя в свой ритм, подстраивают под него. И ты больше не следишь за временем. Остаёшься лишь ты и момент. Но алкоголь, несмотря на свои крепкие нотки, ещё не добрался до той черты, где я мог бы по-настоящему расслабиться.
Тревер, сидевший рядом, уже немного осунулся, видно, что его виски взяло быстрее, чем меня. Он пьяно качал головой в такт музыке, иногда поднимая стакан, но я видел, что его глаза начинают чуть больше затуманиваться. А я всё ещё был здесь, во всей этой ясности, и это, как ни странно, придавало мне чувство контроля. Трезвость в такой обстановке казалась чем-то почти чуждым, но она давала возможность наблюдать за всем с холодной дистанции.
