Видимо, парни нажали куда-то не туда, так как съёмка прекратилась.
– А ведь я в тот момент беременная была, – отвлекаясь от экрана, сказала Аня.
– А я помню. Ты сказала, что фигово себя чувствуешь и хочешь прилечь. Я, кстати, в тот момент ещё спросил: «Не ждём ли мы прибавления?». А ты так уверенно помотала головой.
Тут у Вани зазвонил телефон. Коротко переговорив, он вернулся обратно в комнату и плюхнулся на диван:
– Врубай.
Аня «врубила» телевизор вновь. Следующее видео было снято на той же квартире. Она, с достаточно большим животом, сидела по-турецки на диване, читая какую-то книгу и жуя яблоко.
– Вань, ну что ты снимаешь? Как я яблочко кушаю? – девушка устало улыбнулась, заметив любимого.
– Да. Будем потом нашим детям показывать, как грациозно их мама ела яблоки, – засмеялся Иван.
– Да ну тебя, дурачок, – не переставая улыбаться, Аня захлопнула книгу. – Ну, что тебе рассказать?
Видно, что парень опустился на корточки, так как камера резко стала наравне с лицом Невской.
– Расскажи нам что-нибудь про нашу дочку.
– Что же про тебя рассказать? – погладив живот, Аня задумалась. – Так, ну сейчас идёт седьмой месяц. Меня, наконец, перестало тошнить. Наш ребёнок будет футболисткой, так как очень часто пинается. Вань, а бывает же женский футбол, да?
– Ага…
– Ну вот. Будет футболисткой. А ещё мне постоянно хочется спаржи!
– За которой ты меня отправила ночью в магазин, – мигом припомнил Ваня.
– Ну я же извинилась уже, – виновато улыбнулась Анюта. – И всё вроде. Больше я не знаю, что сказать.
– Вот, будем потом это нашей Олеське показывать. Давай, нас с тобой снимем хоть, – усаживаясь на диван, Ваня появился в кадре рядом с Аней и они заулыбались.
– Дочуня-я-я, приве-е-ет, – произнёс Перцев.
– Мы тебя любим, – добавила Аня.
Переглянувшись, пара отчего-то засмеялась. На этом съёмка заканчивалась.
Следующая сцена происходила уже на улице.
– Сегодня у нас десятое апреля две тысячи тринадцатого года! – раздался за кадром голос Оксаны. – Ещё пока Невская Анна…
– Перцева, – встрял Ваня. – Лучше Перцева!
– Вань, перестань уже дымить, съёмке мешаешь, – нахмурилась Анюта.
Иван выкинул окурок, посмотрел на девушку, и они продолжили путь.
– Итак, Перцева Анна Артемьевна, Перцев Иван… Вань, как отчество? – продолжала вещать Ксюша.
– Александрович.
– Перцева Анна Артемьевна, Перцев Иван Александрович и Перцева Олеся Ивановна вышли гулять. И тут прицепилась я, крёстная Олеси Ивановны.
Ксюша навела камеру на коляску, где лежала малышка с соской во рту и закрытыми глазками.
– Олеся Ивановна пока спит, – перешла на шёпот Федосовская. – Но когда она бодрствует – мама не горюй!
Камера вновь поднялась на Ваню с Аней, которые, приобнявшись, неторопливо шли, везя перед собой коляску.
– Ксюх, лужа, – Аня кивнула куда-то вперёд.
Камера опустилась, засняв лужу, и то, как Ксения её обходила. Затем объектив вновь устремился на пару, которая как обычно целовалась. На этом видео резко обрывалось.
Следующее видео сопровождалось громкой музыкой, и происходило практически в темноте. На нём были еле различимы всё те же лица, только теперь ещё с Димой Фоминым и несколькими его сослуживцами.
– Тихо-тихо-тихо, – послышался голос Подгорного.
Когда музыку выключили, а голоса притихли, камеру перевели на дверь. Там тут же появились Оля, Лика и Аня, а на руках у них огромный торт со свечами:
– Хэппи бездей ту ю! Хэппи бездей ту-у ю-ю-ю!
