– Причина у меня была, – нехотя выдавил политрук.
Тут взъярился старшина:
– Небось на политзанятиях о воинской чести красиво говорил, а как война неожиданно нагрянула, в тыл немецкий потянуло? Под юбкой у знакомой бабенки отсидеться хотел? Да я тебя за это самолично расстреляю, и рука не дрогнет!
– Эй, старшина, остынь немного! – Саша решил остудить горячие головы, иначе и в самом деле парни за оружие схватятся. – У нас не трибунал, нельзя человека без суда расстрелять!
Его слова возымели действие. Старшина сплюнул и уселся на пенек. Хоть и не любил Саша политруков, но в душе вынужден был признать, что один политрук, Шумилин, жизнь ему спас. Погиб после, но вел себя, будучи раненым, мужественно. А долги возвращать надо.
– Парни, у нас не воинское подразделение Красной Армии, и я вам не командир. Давайте решать, что с политруком делать будем? С собой возьмем или пусть сам по себе живет?
Неожиданно политрук подошел к Саше:
– Отойдем в сторонку на пару слов?
– Можно.
Они отошли метров на десять.
– Говори, что хотел?
– Не при всех. Я в тыл немецкий шел, потому как до передовой далеко, линию фронта перейти сложно. Да и наших документов у меня нет, сложности будут.
– Это ты точно сказал.
– Секрет открою. Я еще в тридцать четвертом – тридцать пятом годах занимался по линии партии в Западном Особом округе закладками.
Саша сразу понял, о чем речь. Это когда армия на своей территории делает маленькие тайные склады – с гражданской одеждой, с провизией на несколько дней для небольшого отряда, с оружием и боеприпасами. Каждая закладка рассчитана была на случай войны и оккупации территории – для организации партизанского движения. Даже теория такая была выдвинута Фрунзе. Ближе к границам обустроить УР – укрепленные районы с капитальными бетонными подземными казематами, орудийными и пулеметными точками. Армия будет сопротивляться врагу в УРах, а коммуникации – связь, железные дороги и склады – будут выводить из строя партизаны. Для того была создана целая сеть – тысячи закладок. После тридцать седьмого года, после многочисленных чисток в армии и НКВД о закладках, как и о самой теории, благополучно забыли.
– Места закладок помнишь?
– Как «Отче наш»! – Политрук смутился – ведь ответил он не как коммунист.
– Хорошо, покажешь. А связи с подпольем есть?
– Развалили все, люди поменялись. Не думаю, что найду кого-то, но попробовать можно.
– Договорились.
Они вернулись к костру.
– Вот что, парни. Политрук мне маленькую тайну открыл. Берем его с собой. Вопрос не обсуждается! – сказал он категорично.
– Во! Вот это правильно, а то – «я не командир, мы не армия»… Не колхоз же, где все вопросы на собраниях решают.
– Старшина, у тебя в мешке вроде бы цивильная одежда была – отдай ее политруку. Его одежду после болота все равно не отстирать. А ходить голым бойцу Красной Армии не пристало.
Старшина побурчал под нос, но одежду – рубашку и брюки – отдал. Обуви вот только не было никакой, а свои сапоги политрук утопил в болоте.
– И карабин немца ему отдай – с патронами, и ранец пусть несет.
– О! Хоть какая-то польза от человека!
Когда политрук оделся, повесил карабин на плечо и опоясался поясом с подсумками, выглядеть он стал по-человечески. Обуви не хватало, но с этим еще решится вопрос.
– Политрук! Ты бы хоть представился людям!
– Батальонный комиссар Покидько Александр Афанасьевич! – отрапортовал политрук.
