Оставшиеся пластинки мне помог продать молодой ясский литератор, имя которого сегодня мало что значит для румынского Парнаса. Он был гидом нашей делегации, гоняя нас по проторенным туристическим маршрутам с перерывами на обед и покупки. Я искренне удивился пристанищу Иона Крянгэ, где он принимал Михая Еминеску. Стоять в той лачуге не мог даже я при моём скромном росте. Я подозревал, что из-за тесноты могучий Крянгэ сносил всё на своём пути, в том числе и глиняные миски со знаменитыми плацындами и сармалуцами Смаранды. Вечером мы уже сидели в знаменитом клубе ясской богемы «Каса Погор». Наши запрутские братья разливали в прозрачные бутылки нежное вино «Мускат Отонелл». Далеко за полночь в «Каса Погор» звучали стихи, играли лэутары и, как в знаменитых финалах сказок Крянгэ, лились реки прекрасного вина.
Перед отправкой в Пятра Нямц наш гид отрапортовал, как ушли пластинки и по какой цене. Он вручил мне деньги и отказался от процента. Как все-таки изменились румынские дельцы лет за десять после моей торгово-культурной миссии на берегу Бахлуя! Я опять ударился в торговлю и рискнул в конце 90-х отдать румынскому бизнесмену на реализацию три тонны молдавского сахара. Только потом я сообразил, что этот бизнесмен очень походил на одного из тех мошенников, которые украли мои шапки в Хала Чентралэ.
Я бережно храню воспоминания о Пятра Нямц, этом чистом, наполненным горным воздухом городке. Он окружен с трёх сторон высокими горами и похож на чашу с чёрными краями, наполненную благоухающими лепестками роз… Нас устроили в пятизвёздочном отеле – в Гостином доме Чаушеску, построенном двумя годами раньше румынской революции. Блеск спален и туалетных комнат меня ошарашил. Три года спустя я остановился в нью-йоркском гостиничном апартаменте с невообразимой платой за одну ночь в рамках государственной туристической программы США. Может, я что-то подзабыл, но по роскоши Гостиный дом в Пятра Нямц ничем не уступал шедевру американской гостиничной архитектуры. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не завернуть в эти места, когда езжу дорогой через Брашов.
Мне запомнился монастырь Агапия, что расположен близко к Пятра Нямц. Нас проводил к старцу монах, стихи которого мы слышали на встрече с читателями в муниципальной библиотеке. Служители монастыря, одетые в чёрное, двигались как живая ртуть. Обед был королевским. К столу подали простые деревенские блюда, которые я обожал: круги мамалыги на толстых досках, как жёлтые солнца, зама, а по желанию борщ со свиными ребрами и свежей капустой, молдавский омлет – скроб со шкварками, солёные красные помидоры, грозящие разорваться от переполняющего их сока, и сухое красное вино, напоминающее по вкусу сурученский гибрид.
По пути домой я остановился в Яссах, где в одном из магазинов купил джинсовый костюм. Хотя в его расцветке не хватало оригинальной голубизны, куртка была добротной и тёплой, как раз по погоде. Сопровождал нас молодой худощавый человек на иномарке. Его коллеги по юридическому факультету говорили, что он неплохо разбирается не только в университетских науках, но и в жизни. Парень уже успел сколотить небольшой капитал на приграничной торговле. Это был наш будущий премьер…
Одесса
После рождения третьего ребёнка джинсы мне стала покупать жена. Последние были в меру узкие и в меру «рваные», так, чтобы сильно не контрастировать с моим возрастом. Жена предпочитает классический стиль, но уважает моё сопротивление галстукам и пиджакам. Именно в этих джинсах я и поехал однажды в Одессу.
