WW III. Операция «Эпсилон» - страница 23

Однако через несколько секунд на ГКП поступило неприятное сообщение: кабели второй пары телеуправляемых торпед перехлестнулись, видимо, со сброшенными кабелями первой пары – одна из катушек застопорилась, по другому кабелю связь была потеряна. Пришлось прервать ручное управление до выхода торпед в зону самонаведения, то есть без задания конечного курса к цели.

Последовал новый шквал помех: враг задействовал следующую очередь приборов гидроакустического противодействия. Лодка к этому времени вышла на глубину пятьдесят метров и боцман начал дифферентовать подводный крейсер.

Раздался ещё один взрыв. Невероятно, но одна из торпед второй пары нашла себе жертву! Торпеда №4 поразила не «свою» цель, а соседнюю – №6. Во всяком случае, пеленг взрыва совпадал с пеленгом одного из вражеских кораблей. Кроме того, согласно докладу оператора торпеды, её курс в момент обрыва связи, как раз лежал к этой цели. А другая торпеда, очевидно, была потеряна.

Ещё гидроакустики засекли эхо взрыва, предположительно произошедшего там, где должен был находиться в это время второй имитатор. Это уже враг перешёл к активным действиям.

Торпеды третьего залпа, калибра 650мм, прошли большую часть дистанции на малом ходу, то есть в скрытном режиме, но теперь двигались на полной скорости и вот-вот ожидалось срабатывание их систем самонаведения.

Лосев должен был дать команду для выстрела ещё двумя торпедами, но он дал отбой: теперь в этом не было смысла – корабли противника легли в дрейф или двигались на самом малом ходу, ими наводились очень сильные помехи. В связи с предполагаемым манёвром лодки и обстоятельствами данного момента исключалось телеуправление: всё это делало пуск торпед бессмысленным, вероятность поражения цели была практически нулевой. И командир приказал заменить их ракетами, чтобы дать два залпа – по четыре ракеты.

– Отбой торпедной атаки!

Торпеды были извлечены и из первого отсека последовали соответствующие доклады. Были определены цели для ракет, обработаны в боевой информационно-управляющей системе корабля, утверждены командиром и внесены в электронно-вычислительные блоки реактивных снарядов, оставалось лишь загрузить их в торпедные аппараты и нажать кнопку пуска. На загрузку боевых изделий в аппарат уходит около двух минут.

– Ракетная атака! – прозвучал приказ командира, когда из первого отсека доложили о проведённой замене. – Торпедные аппараты номер один, два, пять, восемь товсь! ВИПС/ДУК товсь!

В этот раз стрельба будет сопровождаться запуском дрейфующих многоцелевых приборов гидроакустического противодействия. Два прибора должны будут создавать помехи для вражеской обнаруживающей аппаратуры, а два запрограммированы для отведения самонаводящихся торпед. Вслед за этим с небольшим интервалом уйдут на поверхность две пары приборов, подавляющих радиосвязь между акустическими буями и противолодочной авиацией.

– Пли!

Кнопка нажата, и с заданной очерёдностью, с интервалом в несколько секунд, ракеты стали покидать чрево подводного крейсера. После каждого пуска лодка вздрагивала, потом её нос чуть поднимался, слышался гул, и тело корабля испытывало мелкую дрожь.

Но в первом отсеке, где было шумно и пахло ружейной смазкой, люди не чувствовали дрожи корабельного тела, хотя явно ощущали, как нос лодки, избавившись от нескольких тонн смертоносной массы, спружинил, поднялся. Это особенно сильно ощущалось теперь, после того, как лодка некоторое время шла с креном на нос. Вместо ушедших к целям ракет в торпедные аппараты сразу же загружали новые реактивные снаряды. Люди перекрикивались, обстановка была нервной. Из присутствующих здесь только три человека – командир ракетного дивизиона Рукоделов, командир минно-торпедного дивизиона Вдовин и старшина Гатауллин – участвовали в пусках боевых ракет, а остальные производили пуски только на тренажёрах или отстреливали из торпедных аппаратов болванки.