– Надька, хватит ломаться. Мы же не первый раз с тобой встречаемся, а ты все еще корчишь из себя недотрогу. Ты любишь меня?
– Сережа, ты же знаешь, что люблю, – хихикая, отвечала Надя.
– Ты мне тоже нравишься. Пора нам с тобой закрепить наши отношения, – голос Сергея был грубым, но интонация нежная, он явно чего-то добивался от девушки. – Ну не ломайся, а то я уже себя не сдерживаю, ты и так долго меня мучила, – парень стал целовать девушку в щеки, затем в шею, чтобы она расслабилась и потеряла контроль над ситуацией. Спускаясь ниже, он расстегивал одну пуговку Надиного халата за другой.
– Стыдно-то как, Сережа, – прошептала девушка. Ей нравились эти ласки, но она все же боялась переступить порог дозволенного.
– Значит, ты меня не любишь, – упрекал Надю юноша, – я ведь не каменный, а живой человек. Или ты себя для кого-то другого бережешь? – он пытался обвинить девушку в неискренности своих чувств, надеясь, что это подтолкнет ее сегодня же ему отдаться.
– Что ты, Сереженька. Я только тебя люблю, – уверяла своего парня Надежда.
Услышав слова признания, юноша тут же продолжил свои ласки в надежде сломать неприступность девушки. Парень он был горячий, кровь в нем закипала, а его плоть напряглась и приносила ему страдания и муки. Вот почему для себя он решил, что их близость произойдет сегодня или ее вообще никогда не будет. Лучше он найдет девчонку более сговорчивую и податливую для своих утех, чем так страдать при каждой встрече. Но Надя ему тем и нравилась, что она была стеснительна и недоступна. Она как запретный плод манила его и лишала рассудка.
– Надя, не бойся, – он хотел, чтобы девушка сама ему отдалась, по собственной воле, оттого-то продолжал ласкать и уговаривать ее, – ты такая красивая. Ну не сжимай ноги, раздвинь их.
– Не смей! – что есть мочи заорала мать, услышав эти слова и подбегая к стогу сена. – Не смей! – повторила она. – Ах вы – паскудники, – и, сорвав с себя платок, женщина принялась лупить обоих этим же платком, больше у нее под рукой ничего не оказалось.
Сергей, натягивая на ходу свои штаны, вырвался из-под ударов Марии Петровны, вскочил на свой мотоцикл и умчался, оставив девушку наедине с ее матерью. Надежда, потупив взор и не глядя на мать, старалась застегнуть пуговки халата, которые уже успел расстегнуть Сергей. Руки дрожали, пальцы не слушались, и пуговки никак не попадали в петельку, а сама девушка боялась даже посмотреть в глаза матери.
– Надя, что же ты делаешь? Я же тебя предупреждала насчет него. Что же ты творишь, дочка? – мать не знала, первая это их интимная встреча или нет.
– А почему ты не разрешаешь нам встречаться? Я же люблю его, мама. И если свою любовь я должна доказать этим, то рано или поздно я сделаю это, – и Надя разрыдалась. Она плакала потому, что ей было стыдно перед матерью, и потому, что Сергей бросил ее одну расхлебывать кашу, которую заварили вместе.
«Уж лучше поздно», – подумала про себя Мария Петровна, а вслух добавила:
– Какая же ты еще глупая девочка. Не этим доказывают свою любовь, доченька. Ох, не этим. А он-то тебя любит?
Надя не знала, что ответить. Она никогда не слышала, чтобы Сергей признавался ей в любви, он только говорил, что она ему нравится. Мать обняла дочь за плечи, пытаясь успокоить, и они в полном молчании отправились домой. Мария Петровна любила свою дочь, всегда волновалась и переживала за нее. Мать боялась, что Сергей поиграет с ней и, как только получит свое, тут же бросит. А Надю разговор с матерью так ничему и не научил. Она не собиралась отказываться от этого парня только потому, что он не нравится ее матери.
