Весь грунт, соскобленный в яме (включая камни), извлекается из раскопа. Грунт просеивается на специальных лотках – рамах с металлической сеткой. С лотка удаляются очевидные камни. Крупные куски костей и камни, похожие на кремень, раскладываются по отдельным пакетикам с зиплоками. Вообще кремень достаточно ценный артефакт в любом случае – все куски документируются, так как с вероятностью 99% это осколок какого-то топора. Специальный человек – трасолог, у нас она как раз и зарисовывала всю фигню на раскопе, – по характеру трещин на кремне определяет, откуда его отковыряли и что им делали. Просеянный грунт складывается в полипропиленовые мешки с плетеной структурой – это важно для следующей операции – промывки.
Плотно набитые мешки кладутся в реку и после этого долго и муторно полощутся до исчезновения всех растворимых фракций.
Потом мешки относятся в лагерь. За день делается две или три ходки. Первая часов в 12, вторая около 4, и еще несколько мешков прихватывают при возвращении группы на ужин. В лагере мешки раскладываются для сушки, на следующий день их вытряхивают на стол, и с помощью деревянных палочек (использовались кулинарные шпажки или зубочистки) все мелкие предметы проверяются. Песок и мелкие камушки (не считая кремня) выбрасываются, а в остальном ищут всякое. Как правило, это совсем мелкие осколки кремня, ракушки или осколки костей. Праздник наступает, когда удается найти нечто целое, например, зуб какого-нибудь древнего грызуна.
Самая же частая находка – это ракушки улиток Helix. Этих хеликсов на раскопе хоть жопой жуй, и, судя по всему, губские неандертальцы так и делали. В раскопе нашелся слой примерно в кубометр, состоящий исключительно из целых раковин. Все раковины документируются. Когда я впервые пришел в институт, все стеллажи по периметру комнаты (а она была довольно большой) до потолка были заставлены коробками. В основном там и лежат хеликсы. Зимой, когда анализируются находки, все это документируется, каждая раковина зарисовывается, а каждая царапина на раковине фиксируется. Адски муторная работа, на основании которой делаются некие выводы. Скорее всего, вывод там примерно такой: «Анализ останков показывает, что основой рациона неандертальцев в Губском ущелье были улитки, что подтверждают три тысячи коробок с их раковинами, см. таблицу». Научный метод.
Я занимался в основном промывкой. Пещера находилась высоко на склоне, поэтому мешки нужно было отнести к реке. Когда они заполнены землей, все это весит килограммов 40, поэтому дамы этим не занимались. Ну а кто нес – тот и моет, чтобы туда-сюда не бегать. Я перепробовал все виды работ, и промывка мне нравилась больше всего: сидишь один, полощешь мешок, речка течет. На раскопе все занимались всякими интеллектуальными играми типа какой-то версии «Контакта» – один раз поучаствовав, я понял, что предпочитаю мытье грунта всему остальному: археологини настолько специфичные женщины, что проводить с ними значительную часть времени совершенно не хотелось.
У меня была специальная метода. Сначала я скидывал два-три мешка в небольшую заводь. Потом долго топтался на них. Потом доставал один и разминал в воде руками. Потом другой. Потом еще топтался. Потом кидал полупромытые мешки в другую заводь с интенсивным течением, чтобы земля вымывалась автоматически, и топтался по новой партии мешков. Потом доставал из второй заводи мешки и промывал руками. В общем, всю последовательность действий описывать долго, занимала она около часа, но на выходе из двухкилограммового мешка получался мешочек с камушками граммов на 100—200.
