Я был готов любить весь мир - страница 5

Чистое, доброе, светлое прошлое.

Солнца весеннего ласковый свет.

Где вы, родные весёлые рожицы?

Кто далеко, а кого-то уж нет.

Мы родились в годы голода, холода,

с войны возвратившихся дочки, сыны.

Жили в зелёном украинском городе

в домах, не отстроенных после войны.

Годы весёлые послевоенные:

вода за углом, об удобствах не знали.

Строили город немецкие пленные,

мы дрались, дружили и книги читали.

Катались на лодках по быстрой Десне,

учились «разумному, доброму, вечному».

Мы счастья желали любимой стране,

а заодно и всему человечеству.

Мы яблоки ели, клубнику, смородину,

песни пели давно позабытые.

Мы умереть мечтали за родину

или великое сделать открытие.

Но вера угасла, разбились кумиры,

словно старой бутылки осколки.

И разлетелись друзья по миру —

с разбитого улея сироты пчёлки.

Забыли, о чём мы когда-то мечтали,

привыкли к подлости, злу и обману.

Летят корабли в неизвестные дали

с безумной командой и капитанами.

Конечно, не всё жизнь сумела стереть,

остались какие-то принципы вечные.

Я и сейчас не могу стерпеть,

когда оскорбляет мерзавец женщину.

В прошедшем остались мы измерении.

Солнце надежды закрыли тучи.

Мы были последнее поколение,

которое верило: жизнь будет лучше.

Как будто грёзы наяву

Как будто грёзы наяву,

приходит лето за весною.

Но всё же я ещё живу,

ведь ты, любимая, со мною.

Текут без радости года,

но завтрак есть, обед и ужин.

С отцом общаюсь иногда

и я ему бываю нужен.

Есть постоянная работа

и постоянная зарплата.

И нахожу я подработки,

существовать ведь как-то надо.

Найти работу очень сложно,

хоть в жизни многому обучен.

Но я не знаю, как возможно себя хвалить,

ну, не приучен.

Лгать не могу, хитрить, лукавить.

И даже в трудные моменты

Я не могу себя заставить

начальству делать комплименты.

Всё сделаешь, но не доложишь,

хоть результат в работе видно,

Но рассказать, что я хороший,

мне неудобно или стыдно.

Ложь и обман царят повсюду,

лишь только деньги власть имеют.

Я никогда таким не буду: и не хочу, и не умею.

Но всё равно придёт весна.

Отчаиваться мне нельзя,

Ведь есть отец, сестра, жена

и где-то далеко друзья.

Не собираюсь горько охать.

Жизнь новая уже давно.

И, может, всё не так уж плохо,

лишь мне понять не суждено.

Исповедь

И много горя мне и радость испытать

пришлось, и часто я бывал не прав.

Хранить к кому-то не умел я злость,

предательство и подлость испытав.

Прощал и забывал завистников, врагов,

но помнил всех, кто делал мне добро.

Я помощь оказать любому был готов

и за друзей всегда стоял горой.

Я искренне любил и не жалел себя.

И многое, пусть и не всё, предвидел.

Бывал жесток, хоть каждый раз любя,

но, не желая, многих я обидел.

Я тоже, как Есенин, никого уж не зову,

хотя о многом всё-таки жалею.

Я презираю сплетни, лживую молву,

от горя и обиды плакать не умею.

Был часто слишком резок, прям

и не умел быть дипломатом гибким.

Мне горько оттого, что был не прав,

что допускал просчёты и ошибки.

И всё-таки я прожил жизнь не зря,

хоть почему-то на душе тревожно.

Близка уже моя последняя заря, и не вернуть

того, что было так возможно.

Любая боль когда-нибудь пройдёт,

промчится время грустной песней.

Устало сердце кровью изойдёт,

жизнь улетит, как птица в поднебесье.

Простите

Absqueomniexceptiōne
(без всякого исключения).

Клубками судьбы сплетены

в истории давно уж тесно,

Назад Вперед

Я был готов любить весь мир - страница 5

Похожие книги