– Тамара, сколько с тебя взяли за обучение на курсах? – поинтересовался Ю. А. Анохин у девушки в теплом больничном халате, по-школьному прилежно сложившей руки на коленях. Разговор шел в клиническом женском психиатрическом отделении, куда, как вы понимаете, попадают не самые здоровые люди.
Тамара – так мы назовем эту девушку-студентку – охотно рассказывает про курсы в бывшей цитадели научного атеизма по улице Коммунистической, 53:
– С каждого записавшегося брали по ценам прошлого года по три с половиной тысячи рублей. Таких денег у меня не было – и тогда руководительница взяла с меня как со студентки только половину суммы…
– Но разве ты не сказала, что у тебя тяжелая болезнь, шизофрения? – спросил Юрий Александрович.
– О, я сначала боялась, что меня из-за этого не возьмут на курсы и соврала руководительнице, что лежала в психбольнице с другим диагнозом, и лишь потом рассказала про шизофрению. Но руководительницу это не испугало, она сказала, что все шизофреники – готовые экстрасенсы…
– И чему вас учили?
– Белой магии, снятию порчи, тибетскому гипнозу и многому другому – я теперь все умею. Я там в группе была одной из самых способных и поддающихся гипнозу – меня часто погружали в сомнамбулу и для показа остальным клали на стол. Я под гипнозом видела море, солнце, закат и чаек… Теперь я сама этим пробую лечить!
Врачи переглядываются: применять гипноз к душевнобольным с таким диагнозом, как у Тамары, запрещено. Впрочем, происшедшему с ней медики не удивляются: на столе у Юрия Александровича целый список больных с дипломами экстрасенсов, йогов и кого угодно. Повседневная практика показала, что Минздрав оказался не в состоянии остановить стихию самодеятельного целительства – малые предприятия и центры без труда регистрируют в своих уставах медицинские услуги. И хотя статья 221 Уголовного Кодекса бывшей РСФСР предусматривает ответственность за врачевание лицами без медицинского образования, в кооперативах и центрах исцеляют страждущих бывшие домохозяйки и инженеры, слесари-сантехники и художники, нисколько не боясь опустившего руки закона. Вот почему в психбольнице можно встретить душевнобольных, оказавшихся здесь после сеансов магов-чародеев, и таких, как Тамара, которая с восторгом рассказывала, как воздействовала почерпнутыми на курсах методами на своего отца, знакомых…
Вся эта самодеятельная стихия не только не прячет своего лица, но и нажимает на официальную медицину. В психбольнице мне показали письмо: руководитель одного из центров йоги утверждал, что после курса оздоровительных сеансов по избавлению от шизофрении больной Ч. вывел ее организм «в состояние полного оздоровления» и требовал снять Ч. с психиатрического учета.
Другой целитель в отчете об излечении больной А. написал об успешной победе в короткий срок над 15 болезнями, в числе которых: 1) порча, 2) мозговая грыжа, 3) тромбы в сосудах головного мозга и сердца (т. е. инсульт и инфаркт), 4) изменение стенки пищевода, 5) пертифактум печени, 6) камень в почке, 7) нарушение эндокринной системы, 8) полип в матке и т. д. Наверное, читающие такие отчеты врачи хватаются за голову… Вот уж поистине не поймешь, где теперь сумасшедший дом – в психбольнице или за ее стенами…
4. «Мы все так накалены, что от каждого бьет электричеством…»
Эти слова, пожалуй, характеризуют атмосферу в обществе, где все встало с ног на голову – и цены, и моральные ценности, и жизнь. Но вот парадокс – по статистике уровень психических заболеваний остается почти стабильным: в Уфе, например, в 1990 году состояло на учете 19 тысяч душевнобольных, в 1991 их оставалось 18,5 тысяч. Некоторые теоретики даже считают, что в период экстремальных ситуаций численность психически больных даже уменьшается, подобно тому как в военные годы уменьшалось количество простуд и «мирных» заболеваний.
