– Эти сапоги – сдвигаются. Я сам видел.
– Да, но это единственное, в чем они способны превзойти растущий на земле цветок! Любой черепахе они уже проигрывают.
– Ничего подобного! На острове хватает черепах, я проверял! Сапоги быстрее. Кроме того, они выносливее черепах.
– Неужели? Не идет ли речь о маленьких черепашатах? Стыдись, ты мучил детенышей…
– Я люблю животных! Однако… ни на чем не настаиваю, – с деланым равнодушием откинулся я на подушки. – Если тебе не нравится мой товар – что ж, от этого хуже только мне.
– Воистину так! А мне бы очень не хотелось отягощать твою и без того незавидную участь…
– Что поделать? Если уж товар так плох… Признаться, я подумал, что чародеи этого мира мудры! Что они не спешат делиться секретами магического искусства с простыми людьми, дабы не выродился род людской в лени и праздности, – продолжал я. Свои умозаключения об отношениях между магами и окружающим миром я строил на летописных упоминаниях о распространении христианства, из чего заключил, что маги, хотя и не подвергаются здесь массовым гонениям, все же отнюдь не чувствуют себя полновластными хозяевами. – Это было бы поистине неразумно и даже жестоко по отношению к людям…
– Конечно, так оно все и есть, – согласился несколько сбитый с толку Черномор.
– Но это означает, что на свете должно быть много людей, просвещенных в магии намного меньше даже меня, которые никак не способны сравнить достоинства одних сапог-скороходов с другими. Между тем, обуреваемые алчностью, манией величия и другими не красящими человека пороками, даже за самое незначительное колдовство эти люди готовы выложить любые деньги.
Черномор ничего не ответил, но по лицу его я понял, что угадал.
– А значит, даже за эти сапоги четвертого, невиданного доселе класса ты можешь выручить золота достаточно, чтобы покрыть расходы на три жбанчика кофе и коробку сигар.
Колдун взял сапоги, осмотрел со всех сторон, провел пальцем по швам, погнул подошву. Даже внутрь залез, что-то прощупывая, потом с брезгливой миной отряхнул руку от влажного песка.
– Когда-то я сам такие делал, – сознался он. – По паре за полгода. Доходное дело, только очень уж муторное, но в молодости надо на что-то жить… Скажу по секрету, единственное достоинство этой пары – почти нерастраченный заряд. Вёрст этак триста они еще осилят. Поверь, в противном случае я не дал бы за них и ломаного гроша.
– Приму к сведению. Значит, уговорились?..
– Только кофе. Один жбанчик.
– Два! По числу единиц товара.
– Ну для первого раза… – улыбнулся Черномор. – Только чтобы установить торговый контакт – два жбанчика кофе.
– Один жбанчик и три сигары!
– Сколько? Их у меня всего-то дюжина, а знаешь ли, сколько они стоят? Особенно при том, что в мире гораздо больше распространен опиум, а те немногие, кто ведает секреты табака, пользуются преимущественно трубками!
– Жбанчик и две си… и одна сигара!
– Это просто возмутительно… Да во всем цивилизованном мире ценителей табака можно по пальцам пересчитать, и каждый готов заплатить за одну сигару меру золота!
Я скрипнул клыками.
– Пригоршню кофе и сигару…
– Еще две пары скороходов – и все твое.
Я помолчал и с невольным вздохом поднялся на ноги:
– Подожди. Я скоро.
Рудя, наблюдавший за персияночками из окна на верхнем этаже терема (я на всякий случай велел ему не высовываться), спустился, когда я пересекал двор. Только глянув на мою морду, предположил:
