— Она хотела стащить зелье, кир Рэйлф, — подобострастно произнес торговец, тряся дряблыми щеками от волнения и страха. — Мое зелье! А я ведь честный торговец, своим потом и кровью…
— Хватит, Снавор, хватит, — остановил его кир Рэйлф взмахом руки и обратился к девчушке:
— Ты хотела украсть зелье. Зачем?
Девчушка молчала, упрямо уткнувшись взглядом в землю. Глядя на ее потрепанную одежду и бледный вид, я сжала кулаки и глубоко вдохнула воздух.
— Почему ты сказала, что этот торговец обокрал твоего отца? — негромко спросила я у нее, постаравшись вложить в голос побольше мягкости.
Девочка подняла серые глаза. Дернув губами и шмыгнув носом, она утерла его засаленным рукавом и произнесла, глядя на нас исподлобья:
— Рин Снавор обманул отца. Вогнал в долги. Поэтому он пропал. Так сказала мама, — девчушка отвела взгляд, насупившись. Но мне показалось, что таким образом она просто хочет скрыть слезы.
— Я ее знаю, — зашептала мне Марита, прикрывая рот ладошкой, — она дочь одного охотника за драконами, рина Тайана.
— Для чего тебе зелье? — снова попыталась я растормошить девчушку.
Она все же не выдержала, всхлипнула, потом резко утерла ладонью выступившие слезы и с вызовом глядя на нас покрасневшими глазами, зло выпалила, сжимая кулачки:
— Маме нужно, она заболела. Но зачем спрашивать, вы же хотите наказать меня!
У меня дрогнуло сердце. Я видела отчаявшегося ребенка, который единственной своей защитой видит агрессию. Взглянула на кира Рэйлфа. Кажется, тот прочитал всё по моему взгляду и повернулся к торговцу, который пыхтел и суетливыми мелкими движениями то вытирал пот, то одергивал одежду.
— Снавор, дайте этой девочке лучшее лекарство, — кир Рэйлф не просил, а отдавал приказ. Он оглянулся вокруг, и все торговцы, с любопытством глазевшие на происшествие, как по волшебству, исчезли в глубинах своих лавок. Толстяк, склонившись, заискивающе зачастил:
— Сейчас, сейчас! Все будет исполнено в лучшем виде.
Он попятился в лавку, непрерывно кланяясь. Там, покопавшись в своих запасах, вытащил другую крошечную бутылочку с янтарной жидкостью, взболтал ее, посмотрел на свет и вручил девочке скрюченными пальцами, с трудом разжавшимися от жадности. Взгляд торговца, которым он провожал зелье, выражал глубокое сожаление. Впрочем, едва он взглянул на кира Рэйлфа, как стушевался и снова сжался, потушив жадный блеск в глазах.
Девочка ахнула, крепко сжала флакончик, держа ровно перед собой, аккуратно выкрутила пробку, поднесла к лицу и втянула запах.
На ее лице отразилось неверие и радость.
— Сон дракона, — прошептала она и подняла сияющие глаза на нас.
— Самое лучшее, самое лучшее, — мелко закивал Снавор, его борода распушилась от трения.
— Можешь пока быть свободен, Снавор. Вечером я загляну и еще разберусь по этому делу, — неблагосклонно бросил кир Рэйлф торговцу.
Тот съежился и неуверенно сел на свое место. Он теперь растерял всю напыщенность, словно жаба, которой щелкнули по носу. Усы уныло обвисли, даже темно-синий тюрбан печально покосился набок.
— Как тебя зовут? — обратился кир к девчушке. Она присела в неумелом книксене, пальчиками придерживая край потертого платьица, и звонко сказала:
— Мое имя Равита, кир. Спасибо вам за зелье! — и в нетерпении стала оглядываться назад, переступая с ноги на ногу в старых башмаках из задубевшей потрескавшейся кожи и перебирая пальцами. — Можно идти? Моя мама…
