Девушка подошла к шифоньеру и потянулась к серому конверту между документами на полочке, куда отец откладывал деньги. С каждой зарплаты, которая и так была мизерной, он откладывал в этот конверт пять рублей. Света давно туда не заглядывала, наверное, больше года, хотя отец поучал ее экономности почти каждый раз, когда помещал туда деньги. Брать из заначки строго запрещалось, и даже когда до зарплаты оставалась неделя, а в кошельке два-три рубля, они ели макароны, кашу или просто хлеб, запивая чаем без сахара.
Дрожащими руками Светлана взяла в руки конверт и расстроилась: раньше он выглядел намного толще. Неужели отец на что-то потратил деньги? Открыв его, она ахнула: там были не пяти, а пятидесятирублевые купюры. Пересчитав, она поняла, что у нее в руках сейчас целое состояние: пятьсот пять рублей.
Суматошно набросав в дорожную сумку вещи, она бросила ее у порога и прислонила к стене гитару в чехле.
Вытащив из конверта сто рублей, она положила купюры на стол. Затем схватила тетрадь, вырвала из нее лист и написала: «Тетя Клава, похороните, пожалуйста, папу. Я уезжаю. Прощайте».
Обувшись и застегнув пальто, она вернулась к столу, достала из конверта еще две пятидесятирублевые бумажки и дописала слово «достойно» перед «похороните».
Закрыв дверь, ключ оставила под ковриком, соседка знала об этом.
Поезд в Москву уходил через два часа. Света купила на вокзале билет и три пирожка с картошкой.
Она не знала, что ей делать, но решила, что разберется на месте. Дрожь прошла уже в теплом вагоне, когда девушка ее возраста, взглянув на гитару, спросила:
— Твоя?
Света кивнула и сняла пальто.
— Я тоже играю.
Когда поезд тронулся, они разговорились. Девушку звали Лиза, она ехала из рабочего поселка Коченево.
— Дедушку похоронили, — вздохнула она, — по папиной линии. Я его видела всего раз пять в жизни, но проводить в последний путь обязательно надо было.
Света сама не поняла, как рассказала Лизе про смерть отца и побег.
— Ну ты сумасшедшая! А у тебя есть кто-то в Москве? — спросила Лиза.
— Нет.
— А план есть? Куда ты пойдешь?
— На вокзале комнаты сдают. Сниму на ночь, утром пойду искать работу.
— Кем? Что ты умеешь? Кто тебя в шестнадцать лет возьмет? Паспорт хоть есть?
— Да, паспорт имеется, и работу я найду…
Света работала с восьми лет, ни одно лето не сидела без дела. Сначала бесплатно, просто помогала отцу убираться в цехе, с класса пятого устраивалась куда только могла: работала на молокозаводе, пару раз ездила в лагерь труда и отдыха, там она полола грядки, сажала капусту. Деньги были небольшие, одиннадцать-пятнадцать рублей, но зато отец разрешал их потратить на одежду в школу. Сам он тоже подрабатывал грузчиком, чтобы купить ей пальто и зимние сапожки.
— Ладно, — шепотом произнесла Лиза, — впишусь за тебя, дам адрес моего деда, он живет в Сергиевом Посаде. Туда легко добраться. С этого же, Ярославского вокзала на электричке за полтора часа доберешься.
— А он меня примет?
— Он мировой дед! Когда бабушка жива была, они возле нас жили, в квартире, он меня постоянно прикрывал, говорил, что я у него, а я на гульках была. А год назад бабы Милы не стало, и он переехал на дачу. Ближе к земле, как он говорит, — Лиза засмеялась, — на самом деле он полон сил, работает на птицеферме, вот туда и устроит тебя, я уверена. У тебя же цель отсидеться?
