Осматриваю лестницу. Ещё не хватало, чтобы дочь услышала эту грязь.
Ну почему она меня так выводит?!
— А что тебе ещё остаётся, Лёша? — смеясь, бросает она не оглядываясь. — Только вспоминать.
Ну сука!
Усилием воли заставляю себя уйти в кабинет. Хочется пойти следом за Лизой, схватить за горло и потребовать объяснений.
Ей со мной плохо было? Со мной?
Заставить смотреть в глаза и сказать правду. А после нагнуть её и трахнуть! Чтобы и думать больше не смела, о подобных высказываниях!
Трахнуть…
Замер в приоткрытых дверях кабинета, ошеломлённый потоком собственных мыслей. Довольно давно я не думал о своей жене как о сексуальном партнёре. Чувства к ней есть, определённо. Она родила мне дочь, поддерживала меня, была рядом. Тихая, спокойная, рассудительная и послушная. Так продолжалось долгие годы. Несмотря на угасшие чувства, сексуальное влечение, я люблю её до сих пор и беспокоюсь о ней. Годы хорошего не вычеркнуть из жизни игнорированием и овуляцией мозга. Но люблю... как сестру, маму. Близкого друга, если бы у меня такой имелся, конечно. Это не влюблённость. Не любовь к желанной женщине. Уже давно. Это что-то тёплое, родное, что ли.
Так какого же хера, я так возбудился от одной мысли, что заставлю Лизу забрать свои слова обратно?
Это всё видео. После него я не могу нормально мыслить.
Блядь, да, мне обидно! Я всю жизнь как тот кочегар, распалял её, подготавливал, чтобы получить хоть жалкий минет. Довольствовался скромницей, а кто-то имеет её! Развратную, податливую, чувственную…
— Да ну на хер! — сказал и тут же бросился к ноутбуку.
Нашёл видео, удалил. Почистил почту.
Всё! С этим пора завязывать.
8. Глава 7
Я пожалела о своих словах сразу же. Вовсе не потому, что сказала неправду. Правду! Самую настоящую. Секс с Лёшей… Он был хорош. Вовсе не оттого, что я содрагалась в многочисленных оргазмах. Не знаю, когда ты любишь человека, оргазм вообще не играет роли. У тебя такая эйфория от его близости, что это затмевает абсолютно всё. Это в тысячи раз ярче, чем самый мощный оргазм.
Чувства, ощущения, прикосновения… Всё ярче и глубже, чем просто секс.
Со временем всё как-то угасло. Я стала замечать то, чего не замечала раньше. Он спокойно засыпал кончив. Не в том смысле, что а как же поболтать и прочее. Нет. Он совсем не заботился о том, кончила ли я. То есть, он как будто был уверен, что я пришла к финишу или мне это вообще не нужно, не знаю. Намекал на минет, склонял, просил…
Я люблю минет, наверное.
Любила эту эйфорию власти и порочности, окружающую это действо. Любила его. Любила срывать его стоны, заглатывая глубже ствол или играя язычком по уздечке.
Не знаю, это мне тоже надоело довольно быстро. Почему-то после этого, глядя на довольного мужа, лежащего с прикрытыми глазами и часто вздымающейся грудью, я испытывала какое-то неприятное чувство. Словно меня использовали, что ли…
Иногда хотелось закричать:
— А как же я?! Я же здесь! Рядом! Мокренькая, возбуждённая и желающая своего мужа.
Но язык был в жопе!
Не понимаю, почему я не решалась сказать об этом долгое время? Намёки, разговоры вокруг да около, но никогда прямо.
Оральный секс всю нашу сексуальную жизнь был в одни ворота. Если не считать единичный случай, когда он увлёкся и попробовал порадовать меня язычком, то его не было вообще.
До моих мальчиков, я искренне считала, что куни это бред. Никакого удовольствия не было с Лёшей от того действа, ей-богу. То ему дыхания не хватает, то у меня там мокро, — кто бы мог подумать, да? — то я как-то не так ёрзаю бёдрами. На повторе я как-то не настаивала.
