Вскоре я вздохнула с облегчением.
В дверь позвонили, и я тут же побежала открывать ее. На пороге стоял недовольный Миша. Он прошел в комнату, встал напротив Влада, широко расставив ноги и грозно скрестив сильные руки на груди, и громко произнес:
– ПАРШИВЕЦ!
Влад моментально оторвал глаза от телефона и с придурковатой улыбкой посмотрел на Мишу.
Из-за двери высунулась голова Яны. Она мрачно уставилась на Влада.
– Ура, друг, ты жив! – Он сунул телефон в карман и принял сидячую позу. – А то я уже подготовил речь на твои похороны и обронил пару слезинок. Вот посмотри, – Влад указал жестом на одеяло, – ой, уже высохли.
Миша дал ему подзатыльник. Я довольно усмехнулась. Влад поморщился и схватился за голову. Он открыл рот, чтобы что-то произнести, но Миша его опередил:
– Ну-ка выйдем на минутку.
Миша схватил Влада за шкирку и потащил прочь из нашей квартиры. Влад сопротивлялся и возмущался. Их громкие голоса вскоре стихли за закрывшейся входной дверью.
– Как ты тут? – Яна придвинула к кровати стул и присела на него, закинув ногу на ногу.
– Устала, – я решила не вдаваться в подробности. Если соглашусь с тем, какой Влад раздражающий, Яна разозлится на него еще сильнее, и наше соседство с мальчиками станет совсем невыносимым.
– Рина, – обратился ко мне Миша с серьезным выражением лица, когда затащил Влада обратно в нашу квартиру, – если он будет плохо себя вести, обязательно скажи мне об этом. – Ты всё уяснил? – Он строго посмотрел на Влада.
Тот кивнул и что-то недовольно буркнул под нос, спрятав руки в карманы.
Ребята ушли, и мы снова остались вдвоем.
Влад потоптался на месте, а потом, не глядя на меня, быстро произнес:
– Ладно, я понял, ты хранишь себя для единственного и неповторимого. Извини. Что мне нужно сделать?
Ого! Все-таки у него имелась совесть, и Миша знал, как ее пробудить! Конечно, Влад мог извиниться более искренне, но меня устроило и это вялое бормотание.
Я выдала Владу поручение, и мы расселись по разным углам кровати.
Прошлое
Яна раскладывает на столе цветные карандаши и проводит пальцем по грифелю, проверяя его на остроту. Так, зеленый нужно еще подточить! Она достает точилку из пушистого розового пенала, вставляет в нее тупой карандаш и быстро вращает его – шик-шик. Яна оглядывает полученный результат и удовлетворенно кивает. Так-то лучше!
С кухни слышится радостный смех Рины. Когда Яна заходила на кухню за клубничным молоком, видела, как сестренка повисла на шее у мамы, словно обезьянка, и закрывала ей ладошками глаза. Наверное, мама в ответ начала ее щекотать.
Яна довольно улыбается, качает головой, наслаждаясь стуком кристаллов от милых голубых резиночек и запахом шампуня для волос, и берется за рисование. Два густых русых хвостика тут же лезут на половину листа, поэтому приходится постоянно откидывать их за спину. Ох, надо было попросить маму сделать ей косичку.
Яна оглядывается на настенные часы с изображением котика и хмурится. Она пока не очень хорошо понимает время, но знает, что дядя Костя приедет с минуты на минуту. Обязательно нужно успеть дорисовать его портрет!
Яна поджимает пальцы ног, высовывает кончик языка и чуть ниже склоняется над альбомом. Внезапно кто-то хватает ее за бока и начинает щекотать.
– Ба-ба-а-а-ах! – кричит Рина почти ей в ухо и победно хохочет.
Яна возмущенно пищит и пытается скинуть с себя ловкие пальчики сестренки. Из горла вырываются предательские смешки-вскрики.
