Попутно особо активные стаскивали к стене доски, мебель и прочий деревянный хлам – или собирались строить лестницы, или жечь костры во славу протеста. А вот в чем сомнений не было, так это в здоровенном заточенном с одного конца сосновом стволе, что притащила на площадь дюжина крепких бородачей.
– Вот только гражданской войны нам сейчас не хватало, – проворчал я.
– Надо бы вмешаться, – кивнул соратник. – Пока не поздно.
Меня аж перекосило от мысли не просто вклиниться в качающееся и воющее море людей, но и выступть перед ним, обратить на свою персону всеобщее внимание. Да, я бывал на концертах, тряс башкой и вроде не умер, но перед сценой – все свои, все единомышленники, все смотрят в одну сторону, а на тебя им по большому счету плевать. Перетерпеть пару часиков сложно, но возможно, однако здесь ситуация кардинально иная. Ведь я – тоже один из поборников, и меня прямо сейчас клеймят мошенником и вором: пойди теперь докажи, что оказал реальную помощь, а не прятался за чужими спинами.
– Герои! – босоногий оратор воздел руки, и многие из собравшихся потянулись к нему словно к пророку. – Да что они могут, эти герои?! Что они сделали за все это время? Так может хватит их бояться? Может, пришла пора призвать негодяев к ответу?!
– Смерть! Смерть! Смерть! – подхватила сотня глоток.
– Ну-ка пошли, – шикнул Ермак и вклинился в толпу, споро работая локтями.
Я поспешил следом, сощурившись и положив ладонь приятелю на плечо, чтобы случайно не затеряться среди ожившей ненависти. Понятия не имел, что задумал крепыш, но прежде он ни разу не подводил и не предавал, так что вполне мог рассчитывать на мое доверие, а этой привилегии достойны лишь единицы. Но меньше минуты спустя человек, ради которого я рисковал жизнью, предал меня самым жестоким и беспощадным образом.
А именно – взобрался на каменную чашу и втянул меня следом, несмотря на отчаянные попытки сопротивляться.
– А ну цыц поймали, босота! – густым басом проревел бородатый медведь и замахнулся на горлопана пудовым кулаком. – Это кто тут ничего не может, а? Давай-ка один на один, ты – петушара бесхвостая.
– Глядите! – зачинщик побледнел и поспешил отойти от воина, и походка его была далека от твердой. – Вот ваши поборники! Чуть что – убить хотят! Слово скажи – зверьми кидаются! Сколько мы терпели эти унижения? Хватит! Долой козлов!
Но голос паренька растерял былую уверенность, а вместе с ней поутихла и ярость народа. Люд перестал орать во всю мощь и начал тихонько перешептываться, бросать на пришельцев удивленные взгляды и обсуждать развитие событий.
– Ты стрелки не переводи, чепуш! – Ермолай встал под статуей – самом удобном и просматриваемом со всех сторон месте, согнав оттуда крикуна одним лишь решительным напором. – Ты сказал, что герои – слабаки? Твои слова, что поборники ничем не помогают?
– Его-его! – хихикнула старушка из первого ряда, и сердито загудевшее сборище ткнуло пальцами на своего недавнего кумира. – Он! Он говорил!
– Так, мужики! – напарник повернулся к зрителям и подбоченился. – Ну-ка подскажите: за базар отвечать надо или нет?
– Надо! – хором ответили не только мужики, но и немногочисленные женщины.
– Тогда смотрите сюда! Я – поборник. Зовут Ермолай. Два дня назад прибыл на корабле вот с этим славным парнем. Ежели кто думает, что мы, герои, слабые и бестолковые – пусть выходит в круг. Я ему наглядно докажу, чего стоит пустая болтовня, а чего – мои руки. Ну, есть желающие?!
