Я и Ты, или Диалог с Мартином Бубером - страница 16

* Прошлое еще не навязало им регламентированный, организованный порядок жизни, в котором взаимоотношения человека с им же самим искусственно созданной системой, уже принадлежащей прошлому, воспринимаются как настоящее. Природа не признает власти прошлого, прошлое в ней непрерывно умирает, давая жизнь настоящему.

** То есть, предложений состоящих из одного – двух слов.

«Они уставились друг на друга, каждый ожидая, что другой добровольно сделает то, что оба они желают, но оба не в состоянии сделать это.» В этой восполненной ситуации личность запечатлена обоюдно и в имени, и в местоимении, присутствие личности только лишь облегчено, слова ещё не приобрели окончательной независимости. Главное содержание не есть продукт анализа и размышлений, оно есть непосредственное первоначальное единство – живущее взаимоотношение. Мы приветствуем человека, которого встречаем, желаем ему благополучия, благовосхваляем его.

Но как извращена, как изношена форма наших приветствий! Что мы можем даже тускло различить в «Hi» от первоначального подтверждения силы?* Сравните это хотя бы со свежим (еще не истертым) приветствием кафров «Я вижу тебя» или с забавным сленговым американским вариантом «Smell me.» Можно предположить, что характеристики и идеи, а также представления о субъектах и предметах были извлечены из представлений об инцидентах и ситуациях, то есть были определены взаимоотношениями. Элементарные впечатления и эмоциональная сумятица, которые разбудили дух первобытного человека, проистекают от опыта столкновений с существами противостоящими ему, от ситуаций природной жизни во владениях существа противостоящего ему ** – они определяются переживанием того, что воздействует на него.

* Русское «здравствуй» казалось бы, сохранило связь с взаимоотношениями, но последняя легко стирается в обращении.

** Сфера его собственных владений ничтожна, она вполне описывается несколькими сотнями предметных определений, нет еще и примитивных абстракций, есть только прямое чувственное переживание конкретных событий. Его мир еще не распался на выделенные объекты, а потому и существа, населяющие мир, не есть для него нечто вполне обособленное.

Он не обеспокоен луной, которую видит каждую ночь, пока она телесно не придет к нему, спящему или разбуженному – подкрадется близко и очарует беззвучными движениями, или околдует пагубной мелодичностью почти неощутимых прикосновений. Он не удерживает в своей памяти зрительных представлений, скажем загадочной сферы света или демонического существа, каким-то образом связанного с ней; в начале у него возникает только волнующее динамическое ощущение лунного эффекта, электризирующее его тело.

Только из этого персонально полученного эмоционального воздействия постепенно всплывает, появляется представление. Только сейчас память о неизвестном, которая ночью вошла в его существо начинает воспламеняться и обретать форму, как нечто производящее и несущее этот эффект. Таким образом, становится возможным трансформация неизвестного в объект – превращение непознаваемого, а только лишь переживаемого Ты в он или она, вне Ты которое не может быть исследованным.

То, что явления, из которых в последствии извлекались представления о субъектах и предметах, вначале долго сохраняли характер взаимоотношений облегчает понимание определённых духовных элементов примитивной жизни. Я имею ввиду эту таинственную силу (магическую энергию), представление о которой прослеживаются в различных вариантах в форме вер или знаний (что у древних по существу одно и тоже) у многих народов обожествлявших силы природы. Известная как