Я иду - страница 8

– Айс?.. – осторожно потолкав в плечо, спросил Марк. – Ты в порядке?..

Тот секунду помолчал, помотал головой, а затем ответил мрачным голосом:

– Пойдем-ка в бар, Марк… Хреново мне что-то…

Марк помог подняться, мгновенье постояли вместе, глядя на холодное небо, и неторопливо пошли к лестнице…

На улице сыро и по-осеннему прохладно. Депрессивное дождливое небо с темными тучами тяжело нависло над вымокшим городом, едва ли не касалось верхушек обезображенных домов с арматурами, торчащими из побитых стен. В уцелевших квартирах гудел ветер, скрипел старый металл, что-то ломалось, чахло. На наклоненных фонарных столбах, обросших какой-то тошнотворной буро-красной порослью, каркали вороны, не брезгующие лакомиться даже таким нелицеприятным деликатесом. Валяющиеся то тут, то там смятые и разбитые легковушки, грузовики, автобусы покрывала странная на вид паутина, в какой уже «покоился» высушенный голубь, и толстые омерзительные лианы, опутывающие целиком. Такая же гадость разрасталась и на стенах домов, и на сохранившихся балконах, беспрепятственно проникая в оставшиеся без крова квартиры, где давно воцарилась тишина. Из окон таких квартир валила сероватая пыльца, избегаемая даже падальщиками. И недаром: эта зараза сжигает глаза и легкие за считанные секунды, обрекая любое живое существо на мучительную гибель. Обычно тут здорово выручает противогаз, но обзавестись им проблематично – очень редкий и дорогой. Свой я вот нашел совершенно бесплатно – снял неделю назад с солдата на БТР[1] на окраине города. Бедняге высосали кишки, он нехорошо пах, но даже это не оттолкнуло от редкого трофея…

Неторопливо брел вдоль захламленной старой техникой грязной улице родного Грултауна и невольно заглядывал то в один салон автомобиля, то в другой в надежде отыскать что-нибудь полезное и ценное. Но все, на что натыкался – это скелеты, у каких помимо лохмотьев – прошлой одежды – ничегошеньки не имелось. Так обошел несколько машин, лежащих кверху брюхом, как жуки, пока не обратил внимания на стоящий прямо поперек дороги насквозь прогнивший автобус, сплошь обросший всякой инопланетной порослью.

– Заглянуть, что ль… – задумчиво протянул я, прошел по скрипучей автомобильной крыше и, спрыгнув на потресканный асфальт, со всем присущим мне любопытством рассмотрел гиганта со спущенными колесами. – Блин, может, правда заглянуть, а?..

Призадумался.

– Эх, ладно!.. – постояв в нерешительности пару минут, крякнул я и махнул. – Как говорится, была не была.

Высморкался, отпихнул продуктовую корзину – та отлетела в трухлявый остов машины с торчащим из лобового окна велосипедом и вспугнула ворон. Они тревожно каркнули и разлетелись кто куда, наполняя мертвый город жутковатым эхом. Перешагнул через разбитый вдребезги плазменный телевизор, утопленный в луже, с подозрением посмотрел на развалины, заросшие всякими инопланетными зарослями, на разоренный магазин с обвалившимся потолком и, ничего не заподозрив, – выбил покореженную автобусную дверь.

– Перестрахуюсь, – решил я и достал из вещмешка М2000[2] с последним фильтром, – а то мало ли чего там… – задержал дыхание, надел и – сверху капюшон, – …а так все получше будет.

Как оказалось, внутри проржавевшего автобуса действительно было не все благополучно: разросшиеся лианы в конце, покрытые огромными пульсирующими язвами, «цвели», испуская желто-серый пух, а паутина, растянувшаяся от задних дверей до середины салона, и вовсе не внушала доверия. Залитый водой пол сплошь завалило полусгнившими листьями. Слабый холодный ветер то и дело носил их по салону, заметал в щели. По почерневшим от сырости поручням и порванным кожаным сиденьям стучали редкие капли, а над давно погибшими пассажирами и древним мусором роились откормленные помойные мухи, искали, чем бы поживиться.