Я взял трубку сантиметров десяти, легкую, как пачка сигарет. Нет, ошибся – не прицел. Половина от бинокля. Прорезиненный корпус, с ложбинкой для пальцев.
Жесть!
Я подполз по желто-грязной траве и выглянул в подзорную трубу. Мягкая резинка на краю плотно облегала округлость вокруг глаза. Сетка! Как в прицеле снайперской винтовки! Правда, не все понятно. Попробуем разобраться. На трубке находились кольца с наростами.
Щелк-щелк, покрутил их. Сетка стала четче, точно навели толстым черным карандашом.
Вот только изображение расплылось. Так я и увидел Зону, пятном из палитры коричневой травы и черных луж грязи.
– Не крути кольца на монокле, – запоздало предупредил сталкер.
– Уже, – сказал я. Монокль. Я всегда думал, монокль – это такое стекло, которое вставляли в орбиту глаза лет двести назад. Путь эволюции был проделан немалый, как от камня, брошенного в небо, до ракеты. Да и выглядит монокль техническим чудом из будущего.
Сталкер вздохнул. Забрал у меня монокль, стал регулировать.
– А почему трава горькая? – задал мучающий меня вопрос.
– Полынь есть не надо.
– Нет, полынь я знаю, она более серого цвета.
– Курс по радмедицине проходил? Вспоминай, радиация впитывается в землю, трава питается от земли, животные кушают траву. Хищные животные кушают все. Тем самым происходит круговорот в природе радиоактивных веществ, – провел лекцию Трофимыч, – однако, ты смышленый малый.
Я удивился. Значит, я не пропащая душа, если опытный сталкер хвалит! Он-то сразу оценил способности, не то, что Баранов.
– Почему? – Решил уточнить.
– Траву ешь, где радиации нет. Ну, почти нет, – ответил он, и вновь протянул мне монокль, – смотри внимательно, чуть левее.
Я так и сделал.
Темные тучи давили сверху, как крышка гроба. Далеко виднелись контуры зданий. Вышка, водонапорная башня? Было плохо видно, но крутить кольца не решался. Все равно в них ничего не понимаю. Ладно, на досуге поспрашиваю Трофимыча, инструкцию выведаю. Присмотрелся. Ветрянка. Точно она! Сетчатая ножка – распорка, лопасти, вращаясь, создают круг.
– Интересно, она дает электричество? – спросил я шепотом. Стало казаться, что мы там и нас слышат зверь или другие сталкеры.
– Нет. Пробовали, конечно. Даже, Семен, электрик по профессии, старался наладить. Клялся, что все верно подсоединил, все провода проверил, а тока-то нет. Зона. Тут много таких непоняток, – спокойно ответил Трофимыч, – видишь здания колхоза?
Точно! Это же колхоз. Часто слышал про него, от наших бывалых.
– Это ж вроде безопасная точка, – сказал я.
– Кузьма, – назвал меня по имени Трофимыч, – безопасного в Зоне ничего нет.
Последние слова он произнес по слогам.
– Смотри, здание за большим комплексом, с почти целой крышей. Увидел? – продолжил он.
– Там еще окна заколочены и кустарники?
– Да. Вот туда мы и пойдем. Как ты говоришь, точка. Мы говорим – схрон. Там перекусим и отдохнем.
В животе у меня заурчало. Есть не хотелось, хотелось жрать. Правда, до этого момента, эмоции перекрывали чувство голода, пока не упомянули про еду. Хотя, мы от блокпоста отдалились с гулькин нос.
– Идем? – спросил я через минут пять.
Все это время лежали молча. Сталкер смотрел без монокля на широкое поле, которое отделяло нас от колхоза. Он снова стал угрюм, сосредоточен.
– Ты аномалию видишь? – теперь уже он стал шептать.
– Нет, – честно ответил я, для верности посмотрел по сторонам.
– А она есть, – сказал Трофимыч.
