. Так, по определенным признакам можно выделить, например, группу растений. Эту группу в соответствии с другими признаками можно разделить на другие подгруппы – низшие и высшие растения; в свою очередь, эти группы можно также разделить и т.д., и т.д., и т.д., до тех пор, пока каждое конкретное растение не будет классифицировано как принадлежащее к какой-то группе. Это уже больше, чем простое описание. Здесь явно присутствуют следы разумности. Но только лишь следы и не более того. Здесь нет движения, признаки – только косные устойчивые определенности, лишенные истины жизни. Разум продвигается дальше в нахождении самого себя, разум «…должен уйти от
косной определенности, обладавшей видимостью постоянства, и перейти к наблюдению ее в том виде, в каком она поистине есть, т.е. в
соотношении ее с тем, что ей противоположно» [7, 134]. И разум находит
законы. Закон и есть это
соотношение определенности с собой как понятие. С одной стороны («Я в себе»), закон есть чистое понятие, с другой стороны («Я для себя»), закон
являет себя в реальности, в предметном мире. «Закон имеет силу закона потому, что он проявляется в явлении и в то же время в себе самом есть понятие» [7, 135]. Любой закон есть
отношение всеобщей необходимости к своему проявлению в действительности. Это
отношение в математическом формализме любого закона опосредствуется через знак тождества «=», где с одной стороны выступает всеобщность, а с другой стороны – отражение этой всеобщности в реальность. Но всякое отношение в чистом виде есть
мысль. В законе разум наконец-то узнает самого себя и приходит к достоверности того, что он сам, то есть мышление, есть
вся реальность. Отсюда, материя – это не то, что можно видеть, осязать, чувствовать, но то, что можно только
мыслить.
Всякое определение материи в ее чистом виде есть некая
мысленная конструкция, логическая категория; мы можем ощущать только какое-то конкретное проявление этого определения в реальности как действие
законов. Отсюда,
всякий материалист – это наивный, по-детски еще не осознавший себя идеалист. Он не осознает, что в основание своей веры – материализма – он
всегда вкладывает понятие и только понятие, то есть некую мыслимую,
идеальную конструкцию. Отсюда – материализм есть частный случай идеализма. Гегель определяет это как «разум, который еще остается инстинктом». «
Материя не есть
сущая вещь, а есть бытие, как
всеобщее бытие или бытие в модусе понятия» [7, 137].
Далее разум наблюдает органическое в соотношении с косной материей. Сущность органического заключается в понятии цели, и эта цель одна – простое сохранение себя самого в соотношении с другим. «Органическое не порождает чего-либо, а лишь сохраняет себя; иначе говоря, то, что порождается, в такой же мере уже имеется налицо, как и порождается» [7, 139]. В органике Я делает первые попытки увидеть себя, вырвать себя из стихийности косной определенности материи. Воспроизводя само себя в потомстве, Я как органическое преодолевает власть законов природы. «Действия органического, направленные на сохранение его самого как индивида или его как рода, со стороны этого непосредственного содержания целиком находятся поэтому вне закона…» [7, 141]. В своем высшем проявлении – человеке – органическое полностью освобождается от необходимости природных законов: закон всемирного тяготения «снимается» в ракетных технологиях, законы генетики «снимаются» в создании новых организмов и т.д., и т. д. Нет такого закона природы, власть которого невозможно было бы преодолеть в поле мысли. Здесь мы воочию видим ничтожность не-Я, его мнимую действительность – мысль легко претворяет не-Я в саму себя, в мысль. Но это высшее проявление Я – человек, не может реализоваться только лишь как органическое. Я должно высвободить себя не только из косной природы, неживой материальности, но и из органики, которая сама по себе не обладает еще мощью свободного понятия. В органике Я все еще находится во власти стихийного, случайного – оно только сохраняет себя во множестве различных форм, но не сознает себя и, значит, не может иметь развития. И наконец в самосознании или, что то же самое, в человеке Я обретает самое себя, Я видит себя и Я может действовать осознанно как свободное понятие. «Наблюдение находит это свободное понятие, всеобщность которого столь же абсолютно содержит внутри себя самой развитую единичность, лишь в самом понятии, существующем как понятие, или в
