Это что получается, я проснулась раньше Каперса? Он же собирался разбудить меня. Хм, интересно, который час?
Обувшись, я дошла до окна, отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Пусто, тихо, темно… Однако очертания домов, заборов перед ними и булыжников на мостовой легко угадываются – значит, ночь пошла на убыль.
Потеряв интерес к улице, я приблизилась к зеркалу и хмуро взглянула на себя: мятая со сна одежда, спутанные волосы, в которых застряли травинки и веточки; пара грязных разводов на щеках и шее… М-да, красота неописуемая!
Душ легко мог бы исправить ситуацию, если бы не одно «но»: в моей комнате ванная не предусмотрена. Здесь вообще, кроме узкой кровати, стула и овального зеркала на стене, ничего не предусмотрено.
Однако сдаваться так просто не в моих правилах. Пригладив одежду, я выскочила в коридор и отправилась на поиски местной администрации. Где-то же люди моются, верно? Надо просто узнать, где именно.
Быстро пролетев мимо одинаковых дверей с выжженными номерами, я выскочила в холл – тот самый, в который мы с Каперсом вползли из последних сил.
Просторное помещение слабо подсвечивали прямоугольные матово-белые камни. Почти все свободное место занимали круглые столы, на которых ножками вверх умостились стулья. А ближе к выходу – той самой рассохшейся двери – располагалась небольшая стойка, пустующая в это время. Надо сказать, что в зале вообще, кроме меня, никого нет.
Хм, и что же делать?
Я неуверенно переступила с ноги на ногу, сморщила нос и еще раз внимательно оглядела помещение. В самой дальней от входа стене – там, где свет камней едва разгонял густые тени, – нашлась еще одна дверь. Неприметная, почти сливающаяся с деревянной обшивкой зала. Но заинтересовала меня не она, а полоска света, пробивающаяся в узкую щель над полом.
Прикидывая, как получше завязать разговор и плавно перевести его на вопрос моей помывки, я зашагала в выбранную сторону… и чуть не врезалась носом в дверь, когда та вдруг резко распахнулась.
– Ой, а чего вы не спите-то? – всплеснула руками знакомая Пышка. – Рань же еще несусветная! Четыре утра только-только минуло!
Почему Пышка не спит в это время, меня не интересовало. Гораздо более животрепещущим оставался санитарно-гигиенический вопрос. Его я и озвучила.
– Так это… могу вам воды натаскать. Одно ведро там, – Пышка махнула рукой в сторону двери, из-за которой совсем недавно выскочила, как черт из табакерки, – почти согрелось. Мы-то всегда ставим их с вечера на теплую печь. Только вам того… не хватит, чтобы хорошую теплую воду развести-то. Точнее, как – пальцы-то сводить не будет, но вот понежиться не получится.
– Мне лишь бы помыться.
– Ну, тогда-то обождите минуток пять, я быстро натаскаю. А как закончу, позову вас.
– Куда? – Сбитая с толку, я нахмурилась.
По книжкам Семицветика, мне должны были организовать помывку «в номер». Причем не простую, а практически в духе русского спа: с кедровой бочкой и сменой воды.
– Так в мыльню. Майсер-то там!
На очередное незнакомое слово мысли пустились в чехарду. Что это? Кто это? Оно безопасно? Я с ним справлюсь?
Стоило бы спросить у Пышки напрямую, но взыграла глупая гордость: выставлять себя невеждой не хотелось. Поэтому в ответ я просто кивнула.
– Мне воду сразу намешать или потом вы сами скажете, сколько холодной лить на ведро горячей?
– Э-э, потом скажу. Тогда встретимся здесь через пять минут?
