– О, нет, карцерами я сыт…
– Тогда – в камеру!
– В камеру так в камеру, – соглашаюсь я. – Откройте мне женскую…
Звенят ключи, женщин восемь всех возрастов и наружностей под зарешеченным окошком дружно поднимаются со скамьи у стола и вытягивают шеи при нашем появлении.
– На обходе прокурор Стерлитамака Дегтярев и корреспондент газеты! – объявляет сопровождающий нас начальник следственного изолятора (в обиходе «тюрьмы») Данис Хаматгареевич Шакиров.
– Жалобы есть? – спрашивает прокурор. – По каким статьям привлекаетесь?
Женщины есть женщины: замелькали кокетливые улыбки, симпатичная и молоденькая у оконца поправила короткую стрижку… Оживление будет на весь оставшийся день: на мужичков с воли посмотрели! Воровки, мошенницы… Трудно поверить, что вот эту, с кудряшками, надо держать под замком…
Вот так примерно коротал я деньки с прокурором Анатолием Николаевичем Дегтяревым, когда десант журналистов газеты «Советская Башкирия» высадился в Стерлитамаке. Других водили по городу, на выставки, редакционных женщин одаривали комплиментами – а улыбающийся Дегтярев, неумолимый, как Харон, таскал меня по камерам и тюремным казематам…
Впрочем, о непредсказуемости его экскурсионного дара я в полной мере догадался лишь тогда, когда его «Волга», скрипнув тормозами, остановилась у морга.
– М-может, не надо? – слабо спросил я.
– Да что вы! Ведь морг для нас, юристов, – первый помощник, что бы мы делали без его экспертиз?
На дверях одноэтажного барака чернела многообещающая надпись: «Прием живых лиц с 8 до 12.00». Я глянул на часы и обреченно вздохнул: еще только полдвенадцатого – мы законно укладывались в отведенные нам полчаса…
Стараясь не видеть дальше собственного носа, я потащился за Дегтяревым через залу, где мутнели тела, в какие-то комнаты. Там было светло и не помнилось о смерти. Интеллигентный мужчина-врач в очках, зав. кустовым центром бюро судмедэкспертизы В. Ф. Дьяков, встал навстречу прокурору.
– Корреспондента к тебе привел, – как ни в чем ни бывало сообщил Дегтярев. – Твоими делами вот интересуется…
– В морге сейчас совсем трудно стало, – грустно поведал мне интеллигентный Дьяков.
– Что, покойники мертвее стали? – грубо отозвался я.
– Да нет, перегружены, в тесноте работаем! Больше стало поступивших с насильственной смертью. А случаи какие? Обгоревшие есть, расчлененные… Хотите взглянуть?
– Увольте…
– Моргу нужно новое помещение, – нашептывал сзади Дегтярев, – иначе невозможно проводить в полном объеме экспертизы по уголовным делам. И не место ему здесь, на задах детской больницы. Разве такое зрелище для ребят?..
Конечно, вы понимаете, что на фоне подобных экскурсий мое посещение следственного изолятора выглядело просто гимном жизни. К моему удивлению, Дегтярев и тут знал все и вся. Что здесь, во внутреннем дворе, есть дойные коровы. Что пододеяльников и одеял на деньги мэрии сюда купили на 5 миллионов рублей. Что в СИЗО то и дело присылают «на отстой» бузотеров из других спецучреждений, но сержанты и офицеры работают с зэком без крика, с достоинством…
– Это второй по величине следственный изолятор в республике, —объяснял начальник СИЗО Шакиров.
– И первый по порядку не только у нас, но и в России, – убежденно вставлял прокурор. – Ты скажи, Данис Хаматгареевич, как его уголовники боятся: здесь заключенному или подследственному дадут все, что по закону ему положено. Но и требуют по всей суровости закона, не побузишь. И не потому, что какими-то физическими мерами воздействуют. Просто очень целенаправленно и грамотно работа поставлена…
