Сама процедура больше напоминала конвейер: женщину приглашали в кабинет, затем около часа было тихо, потом прооперированную перекладывали с кресла на кушетку и на живот ей клали лед, пока она еще около часа лежала и приходила в себя, рядом оперировали уже новую пациентку.
– Я боюсь! – Ольга вцепилась в Ксению ледяными руками. – Ксюшенька, милая, я боюсь! – И разревелась, не выдержав напряжения, копившегося с раннего утра.
– Раньше надо было бояться! – зло цыкнула на нее ярко накрашенная тетка лет тридцати пяти. – Думать надо до того, как… – и нецензурно выругалась, – а не после. Чего сейчас-то слезы лить? Все мы здесь в одной подводной лодке.
Ольга дернулась, как от удара, и замолчала, размазывая по щекам слезы. Последние несколько дней дались ей очень тяжело. Ксюша втайне надеялась, что Сергей одумается, вернется, а операцию делать не придется. Но он так и не появился.
– Я боюсь… – повторяла Ольга, до хруста сжимая Ксюшину руку. – Я не могу… Я боюсь…
Дверь операционной приоткрылась:
– Доротова! – крикнула медсестра, и Ольга снова вздрогнула всем телом.
– Ну, я пошла! – глазами, полными ужаса, она смотрела на Ксению, словно та могла чем-то помочь. – Ну, я пошла? – умоляюще взглянула Ксюше прямо в глаза, и этот взгляд девушка запомнила на всю жизнь. Казалось, Ольга хочет, чтобы подруга ее спасла, увела из этого страшного места, она держалась за Ксюшу, как утопающий цепляется за соломинку.
– Иди! – Ксения подтолкнула Ольгу к двери. – Все будет хорошо! Я рядом!
Наконец отпустив Ксюшину руку, она, низко наклонив голову, шагнула в операционную, будто шла на эшафот.
Когда дверь закрылась, Ксения опустилась на облезлый, как, впрочем, и все в этой больнице, стул и закрыла лицо руками. Ей, единственной из всех женщин в этой очереди, не нужно было идти в страшный кабинет, но смертельный страх она ощущала так же, как и все. Ксения и думать не хотела о том, что сейчас чувствует Ольга, как она снимает джинсы, белье, забирается на кресло…
«Остановись!» – посоветовала самой себе Ксения и решила выйти покурить.
Как назло, с утра зарядил серый, унылый дождь. Одно это могло безнадежно испортить настроение на весь день. Даже утренняя встреча с Максом не радовала – он довез подруг до больницы. Конечно, в подробности Ксения решила Макса не посвящать, просто сказала, мол, Ольге надо в гинекологию, а он и не задавал никаких вопросов.
Ксюша докурила, немного постояла, но возвращаться в мрачный, выкрашенный темно-синей краской коридор все равно пришлось. Прошло всего полчаса, как за Ольгой закрылась дверь. Но Ксюше показалось – уже целая вечность. Она металась по коридору, как зверь в клетке, то и дело бросая взгляд на часы. Прошло пять минут, семь, десять. Казалось, время просто остановилось. Ксения снова вышла покурить.
Когда бледная Ольга наконец вышла из кабинета, Ксения потеряла счет времени. Ей казалось, будто она сидит здесь уже целую неделю. И только ждет, ждет, ждет.
– Ты как? – кинулась она к зареванной подруге. – Сильно больно?
Ольга в ответ только кивнула и медленно поплелась к выходу.
– Может, присядешь? Отдохнешь? – Ксюша растерялась: она не ожидала увидеть подругу в настолько плохом эмоциональном состоянии.
– Нет, пойдем быстрее отсюда, – прошептала Ольга, ускоряя шаг.
И Ксения поняла, как подруге хочется поскорее выбраться из этого мрачного места.
На улице сплошной стеной шел дождь. Девушки нерешительно остановились под навесом над входом.
