В наушниках раздалось: „Спитфайры“!»
Шесть или восемь вражеских самолетов приближались к нам с севера. Не совсем ясно представляя, что делать, я держался за Грюнертом. Началась схватка, продлившаяся несколько минут. Мои товарищи предупреждали друг друга об атаках томми. Грюнерт приказал мне держаться рядом с ним.
Мы находимся на высоте всего лишь нескольких метров. Левое крыло моего самолета едва не задевало верхушки деревьев, когда я развернулся вслед за Грюнертом. Прямо над головой мелькнул «спитфайр», затем показался еще один, оказавшись ненадолго под моим прицелом, и я открыл огонь. Тот сразу же нырнул в облака.
– Попал! – закричал кто-то, кажется, Баркхорн.
Вражеский самолет упал на другой стороне дамбы.
Эти мерзавцы могут совершать невероятные маневры: казалось, нет никакой возможности захватить их в прицел. Грюнерт несколько минут пытался попасть по двум самолетам, летящим вплотную друг к другу, но им удалось увильнуть, скрывшись в низких облаках.
Горючее на исходе – пора возвращаться домой. Красный предупредительный огонек мог в любой момент появиться на приборах. То же самое было и у других.
Рех повернул на восток.
Когда мы приземлились в Остенде, оказалось, что нет сержанта Обауера.
28 мая 1941 года
Томми прибыли с ответным визитом. «Бленхеймы» и «спитфайры» совершали налеты весь день.
Они появились на рассвете, в 4.00, когда мы готовили самолеты к взлету. Несколько «харрикейнов» на бреющем полете атаковали наш ремонтный ангар.
Наши самолеты поднялись на перехват. К сожалению, моя машина не может взлететь – из-за неисправности в механизме я не могу убрать правое шасси.
В 18.30 я наконец поднялся в воздух вместе с Баркхорном, Крупински и Грюнертом. «Бленхеймы» в сопровождении «спитфайров» обнаружены недалеко от Дюнкерка. Наши зенитчики уже открыли огонь по ним – без всякого эффекта конечно. Зенитчики всегда очень важничают, когда им предоставляется шанс беспрерывно палить в воздух. Они не любят, когда мы, летчики-истребители, говорим, что они никого не сбивают.
Мы поднялись на высоту 6000 метров. Небо совершенно чистое. Солнце с запада светит нам в глаза. Я заметил точку, показавшуюся мне вражеским самолетом, но это оказалось масляное пятно на стекле кабины. С базы поступил приказ двигаться в направлении Кале. Недалеко от нас замечены «бленхеймы». Чувствуя сильное возбуждение, я осматриваю небо.
Внезапно Баркхорн повернул в сторону, направившись туда, откуда мы прилетели. «Харрикейны» пристроились нам в хвост – это единственная позиция, которую я не мог наблюдать. Они попытались атаковать. Мы поднялись вверх практически вертикально, резко повернув влево, оказались у них в хвосте. Они стали удирать в сторону открытого моря, но у нас скорость выше, и через две минуты мы их настигли.
Разгорелся бой. Началась страшная неразбериха, мы крутились друг вокруг друга, как в бешеном водовороте. Я оказался в хвосте у томми и попытался удержаться. Он заметил меня и нырнул влево, в направлении солнца. Я бросился за ним, стреляя из всех стволов, но солнце слепило меня. Проклятие! Я попытался прикрыть глаза рукой, но это не помогло. Он скрылся. Я не мог сдержать злости на самого себя.
Грюнерт пытается меня подбодрить. Я ответил, что очень плохо вижу и должен свернуть. Подумать только, я мог сбить свой первый самолет!
В следующий раз нужно взять солнечные очки.
30 мая 1941 года
