Я любил один - страница 11

Розанна довольно хмыкнула и вернулась к своему чаю, будто ничего не было.

Милон почувствовал что-то похожее на лёгкое удивление. Она действительно изменилась. Была бы прежняя Розанна, этот спор мог бы длиться вечность.

Он отпил чай и вдруг осознал, что в этом месте ему спокойно. Почти по-настоящему.

Но ровно до тех пор, пока он не вернётся в общежитие и не найдёт письмо.

В общежитии было тихо.

Слишком тихо.

Милон шагнул в коридор, закрыл за собой дверь и только тогда увидел его – белый конверт, аккуратно оставленный на столе.

Обычный, стандартный, но почему-то он сразу понял, что это не просто письмо.

Он подошёл ближе, взял его в руки.

Откуда-то изнутри поднялась дрожь.

Он знал, кто мог написать. Знал, что там будет.

Но всё равно вскрыл.

«Милон, родной…»

Он застыл, пробегая глазами по строчкам.

«Мы нашли тебя.

Мы не знаем, правильно ли поступаем, но так больше нельзя.

Мы скучаем.

Ты для нас – не призрак.

Ты жив.

И мы хотим увидеть тебя.

Не упрекнуть, не осудить, просто обнять и сказать, что ты есть.

Ты всегда есть.

Напиши нам. Или хотя бы дай знать, что ты прочитал это письмо.

Папа и мама».

Он дочитал до конца, но взгляд всё равно снова метался по словам, застревая на каждом.

“Ты жив. Мы скучаем. Ты есть.”

Что-то внутри свело в узел.

Ему вдруг стало душно.

Как будто стены комнаты съёжились, потолок стал ниже, а воздух загустел.

“Мы скучаем.”

Скучают? По кому?

По тому Милону, которого он вырезал из своей жизни? По тому, кто теперь для него так же далёк, как любое другое прошлое, которое не хочется вспоминать?

Пальцы сжались на бумаге.

“Ты для нас – не призрак.”

Значит, для него они – призраки.

Всё так просто.

Так просто…

Но что-то внутри всё равно не отпускало.

Он встал и начал ходить по комнате, как лев в клетке.

В груди медленно нарастало чувство, с которым он не знал, что делать.

Вина? Нет. Он же ничего плохого не сделал.

Грусть? Тоже нет. Прошло слишком много времени, чтобы грустить.

Только голос где-то на дне сознания.

“Ты всегда есть.”

Слабый, тихий.

Но его нужно было заглушить.

Он вдруг резко развернулся, схватил письмо и сунул обратно в конверт.

Потом бросил его в ящик стола.

И закрыл.

Встал.

Взял куртку.

Вышел.

Отрезать себя от прошлого окончательно.

Здание бюрократического центра встретило его привычной стерильной тишиной. Очередь. Медленный, вязкий поток людей, которые тоже что-то хотели от этой системы.

Он подошёл к стойке.

– Чем могу помочь? – девушка с замученным взглядом даже не подняла головы.

– Я хочу сменить имя.

Она устало кивнула и достала бланк.

– Причина?

Милон сжал пальцы.

– Разрыв связей с семьёй. Полный.

Она посмотрела на него внимательнее, оценивая.

– Вам придётся доказать, что у вас на это есть веские причины. Документы о смене места жительства есть? Финансовая независимость? Вам известно, что процесс займёт минимум месяц?

Он кивнул.

– Я всё подготовил.

Это было не совсем правдой.

Но он подготовит.

Следующие дни прошли в постоянном беготне. Справки, заявления, новые счета, доказательства. В какой-то момент он чуть не сорвался. Где-то в глубине души голос совести твердил, что это неправильно.

“Ты всегда есть.”

Но когда он, наконец, снова сел за бюрократический стол, перед ним лежал готовый пакет документов.

Ручка в пальцах.

Имя.

Лоран Монтелл.

Подпись.

– Когда всё будет готово?

– Ожидайте минимум месяц.

Он кивнул.

Вышел на улицу.

“Ты всегда есть.”

Но теперь – нет.

Милон не привык.

Но он старался.