– Долго же ты гуляешь, – Оля вздрогнула. Она узнала голос Сергея и остановилась.
– Это ты свет в подъезде выключил?
– Я.
– Включи.
– Зачем, темнота друг молодёжи.
– Включи, я тебя не вижу.
– Зато я тебя вижу. Сейчас привыкнешь к темноте…
– Я не хочу привыкать к темноте, – перебила Сергея Оля. – Я с тобой поговорить хочу.
Оля слышала, как Сергей пошёл к электрическому щитку и включил рычаг. Зажегся свет.
Оля прищурилась от яркого света.
– Я же говорил, что темнота друг молодежи, не надо было свет включать, – произнес Сергей, подходя к Оле и пытаясь её обнять.
Оля оттолкнула его. Её глаза уже привыкли к свету, и она посмотрела в глаза Сергея:
– Что это было сегодня, тебе не стыдно? – нравоучительным тоном начала Ольга.
– Наверное, мне должно быть стыдно, но мне не стыдно, я ни в чем не виноват, – произнес Сергей, опуская глаза вниз.
– Ну, если глаза отводишь, значит, виноват.
– Виноват, но не перед ней, а перед тобой.
– А передо мной то за что? – удивилась Оля.
– За то, что целовался тогда в райцентре не с тобой, а с ней.
– Чего вспоминать-то, целое лето прошло.
– Прошло, только пройти могло по другому.
– Прошло, как прошло, чего вспоминать и жалеть о том, чего не вернуть, – возмутилась Оля. – Ты зачем Ирину обидел, причем на глазах всего коллектива.
– А как я должен был поступить, я ей раз сказал, не хочу кататься, два сказал… Прилепилась как пиявка.
– Не смей так про мою лучшую подругу. Вы дружили всё лето, что значит, прилепилась. По-моему это ты инициативу проявил, так что ещё вопрос, кто к кому прилепился.
– Не сердись. Хотя тебе идет, сердитая ты ещё красивее становишься… Мне тогда в райцентре так плохо было, вроде только с тобой подружились, сблизились. А Санёк по-прежнему около тебя, и тогда в ногах у тебя примостился. Я там должен был быть, я. Почему ты его не отшила.
– Почему я должна была его отшивать. Каждый сел там, где хотел. И не надо из себя сироту строить. Ты же весь вечер пялился не моргая на Ирину.
– Ни на кого я не пялился, это она на меня пялилась. Песню о любви поёт, и на меня смотрит. А чё мне теряться-то. Самогонка в голову ударила, захотелось вечер с пользой провести. За тобой ухаживать надо, а она проще, понимаешь. Потом целоваться сама ко мне полезла. Ольга смотрела на Сергея широко открытыми глазами, ей не верилось, что Сергей настолько циничен.
– Замолчи, вот нахал. Как ты можешь так про неё.
– У нас же по душам разговор, вот я тебе душу и выворачиваю, всё как есть. Пусть некрасивая и горькая, но это же, правда. Потом и сам не знал, как из этой ситуации выйти. Вот и получилось, как получилось.
– Сюда то, зачем пришёл. Горькую правду мне поведать? А она мне нужна?
– Наверное, не нужна. Но я увидеть тебя хотел.
– Ты меня на репетиции видел.
– Видел, ты ещё лучше стала, загорела немного, повзрослела что-ли. Я смотреть на тебя хочу долго, и не отрываясь.
Повисла пауза. Молодые люди стояли, прислонившись к противоположным стенам подъезда, и молча, смотрели друг на друга. Ольге было жаль подругу, но она не испытывала ненависти к Сергею. Она смотрела на его лицо, на его синие глаза, на взгляд его чуть-чуть исподлобья. Ей по-прежнему было тепло и уютно в присутствии этого молодого человека. Ей совсем не хотелось идти домой. Оле очень хотелось прижаться к нему и вновь испытать то сладкое чувство, которое она испытала при первом их поцелуе.
Сергей медленно отошёл от стены, медленно приблизился к Оле, как бы проверяя её реакцию на его поведение. Оля молчала. Сергей облокотился о стену руками, как бы прижимая Олю к стене, прикоснулся своей щекой к её, коснулся её шеи, губ. Необычайная волна тепла накрыла Олю, и она закрыла глаза. Она почувствовала его горячее дыхание, его нежные губы, он крепко её обнял и поцеловал. У Оли, как и при первом поцелуе, земля поплыла под ногами.
