Я кивнула. И правда.
− Тараканы в голове мужчин – опасные существа, они могли толкнуть его на глупости. Если в его жизни за столько лет не было женщин, кроме тебя, он мог терзать себя мыслями о том, состоятелен ли он, как мужчина. Может ли привлечь ещё кого−то, кроме одной женщины, или это ему так космически повезло и больше не повторится. А любит при этом тебя, и семью сохранить хочет, а всякие интрижки оставить в прошлом. Раз не сказал до сих пор ничего. Несерьезная то была связь и всё.
− Ну и глупости, − замотала головой Милана. – Зачем искать причину предательства?
− Ты не понимаешь, как думают мужчины, − Ира поджала губы. – Для них измена может не быть предательством вообще. Просто физика, как под душем того самого, − она сделала характерный жест рукой, и Милана брезгливо сморщилась. – За всех мужиков говорить не берусь, конечно. Но многие просто справляют нужду, а потом возвращаются к любимым жёнам в семьи.
− Витя явно не из их числа, − я усмехнулась. Представить мужа, цинично использующего женское тело для своих утех и забывающего об этом на следующий день? О нет.
− Кстати, я слушала подкаст одного психолога о том, что многие мужчины после рождения детей не воспринимают своих жён, как сексуальный объект, − продолжила Ира, потягивая коктейль. – У вас как с этим было после Егорки?
− Да нормально, − я пожала плечами. – Не сразу, конечно, после восстановления. Думаешь, он расхотел меня, как женщину после родов?
− О боже, − ужаснулась Милана и заправила прядь чёрных блестящих волос за ухо. У неё у единственной из нашей компании ещё не было детей, и она до ужаса пугалась, когда мы начинали заводить разговор про беременность, роды и прочие прелести мамской жизни. Однажды, когда мы с Иркой обсуждали её кесарево и отходняки, Милана отошла в туалет и больше не вернулась, сославшись на диарею.
− Нет, я не об этом, − мотнула головой Ира. – Некоторые мужчины, в основном восточные, начинают относиться к женщине, как к чему−то священному. Она теперь не сексуальный партнёр, а мать детей. Этим ртом она целует его малышей, этой грудью кормит их, руками обнимает. Всё. А для справления нужды они ходят к «грязным» женщинам. Без эмоций, без любви, как в туалет.
− Ну нет, Ир, это не то, нормально у нас всё с сексом, − я замотала головой. – Вот уж как−как, а как к священной матери его детей Витя ко мне точно не относился.
Милана подавила смешок, и Ира недовольно буркнула на неё.
− Ты так говоришь, будто можно любить и изменять при этом, − сказала Милана. – Я этого не понимаю.
− Я говорю не так, − вздернула подбородок подруга. – Я говорю лишь о том, что под предательством можно понимать разные вещи. Для кого−то это секс, а для кого−то мысли о другом человеке. Или подаренная машина, − она пожала плечами. – Я бы вот одноразовый секс Мишке простила, а вот заботу о другой бабе и мысли о ней – нет. Не говоря уже о подарках.
Я вздохнула и потянулась к бокалу. Разговоры с девочками помогали мне пережить предательство, почувствовать, что я не одна. Со мной они, мама, Егорка.
− Если честно… − я поджала губы, а потом вывалила всё, как на духу. – Я залезла в его телефон. Там и секс, и мысли, и забота, подарки, полный комплект.
Девочки резко замолчали. И смотрели на меня с жалостью, пока я вгрызалась в брускетту с сыром.
− Не надо на меня так смотреть, − попросила я. – Это ещё не всё, я скачала мессенджер, где они общаются, ввела номер Вити и код, пока он спал. Теперь я вижу полотна сообщений, которые он ей отправляет, пока находится на работе или сидит в туалете у нас дома.
