Я могу ошибаться. 38 жизнеопределяющих открытий топ-менеджера, ставшего лесным монахом - страница 2

Мне никогда не нравилось слово «осознанность». Мой разум не кажется мне наполненным, когда я концентрируюсь на настоящем моменте. Скорее он походит на большую, пустую, уютную комнату, в которой найдется место для всего. Осознанное присутствие. Это звучит как что-то тяжелое и давящее. Поэтому я хочу предложить новое понятие: видение.

Мы видим, нас видят, мы видимы. Именно осознанное видение проявилось у меня тем ранним утром в Карлскруне. Как будто я расслабился и откинулся назад. Мысли, чувства, телесные ощущения – все должно быть таким, как есть. Тогда мы становимся чем-то большим. Мы видим все внутри и вокруг нас, включая вещи, которых не замечали раньше. Это дает ощущение интимности. У вас будто появляется внутренний друг, который всегда на вашей стороне.

Степень присутствия влияет и на ваше отношение к другим людям. Мы знаем, как сложно общаться с тем, кто не присутствует ментально. Все время что-то мешает, чего-то не хватает. Явственней всего это проявляется, когда мы встречаем маленьких детей. У них еще не развиты аналитические способности, но они фантастическим образом чувствуют, когда мы присутствуем, а когда нет. Они замечают, если мы притворяемся или если наши мысли заняты чем-то другим. То же касается и животных. Но если мы присутствуем в настоящем, не отвлекаясь на каждую возникающую мысль, то становимся более приятными в общении для других людей. Мы получаем их доверие и внимание. Мы получаем совершенно другой уровень контакта с окружающим миром.

Возможно, подобные мысли для вас совершенно очевидны, но тем не менее многие из нас забывают об этом в суете жизни. Порой, стремясь к тому, чтобы выглядеть умным и интересным, мы забываем, чего можно добиться искренним присутствием.

Я окончил гимназию с хорошими оценками и мог свободно выбирать, где смогу учиться дальше, но у меня не было определенного плана на будущее. С таким расслабленным и игривым настроем я подал документы на несколько разных факультетов. Но обстоятельства сложились так, что в августе, когда проводились вступительные экзамены в Высшую школу экономики, я оказался в Стокгольме. Папа прошел тем же путем – финансы, экономика, крупные предприятия, – поэтому я пошел сдавать экзамены. Целый день я писал сложные тесты, и оказалось, что у меня все получилось – пару месяцев спустя мне сообщили, что я принят. А так как у меня не было никаких планов, я подумал, что ничего не потеряю, если пойду учиться. Экономика – это всегда хорошо, она открывает много разных дверей. Все так говорят. Я хотел, чтобы отец мной гордился, поэтому поступил в Высшую школу экономики.

Весной 1985 года я сдал выпускные экзамены. В то время мне было двадцать три года, а в Швеции сформировался богатый рынок труда. Работодатели приглашали нас к себе еще в момент учебы, даже до получения диплома.

Солнечным майским вечером я сидел с пожилым банкиром в дорогом ресторане на улице Страндвеген в Стокгольме. Мы заказали ужин, и я проходил собеседование на потенциальную работу. Я старался одновременно есть и выглядеть как можно умнее, что всегда являлось для меня сложной задачей. Покончив с едой и с собеседованием, мы пожали друг другу руки, и банкир сказал: