– Я хочу уехать отсюда.
– Куда? – спросил я без особого интереса. А стрекозу я всё-таки куплю Розе. С её камышовыми волосами она подойдёт.
– На побережье.
– Поближе к войне?
– Почему ты так думаешь?
– Киберморфы скоро ответят нам. Да так, что нам будет плохо, – ответил я. – А пока этого не случилось, у меня есть идея, как нам провести время.
Я повалил её на кровать и навалился сверху. Вместо того, чтоб принять игру, Мила начала вырываться.
– Слезь с меня! Ты! Чудовище!
– С какого я стал чудовищем?
– Не смей меня трогать! После тех девок! Или ты думаешь я дура? Не понимаю?
– Мила, ты – дура. Можешь реветь дальше, но теперь уже одна.
Я выругался под нос и, взяв вещи, вышел из комнаты. Всего от неё ожидал, но такое было верхом моего не понимания. Что она хотела сделать таким заявлением? Какие слова ожидала от меня услышать? Что я виноват? Что у неё в коленях буду прощения вымаливать? Своими словами она меня только оттолкнула к тем, кого так ненавидела. Заставила пойти туда, где не надо было никому вытирать слёзы и успокаивать. Где не было чувства вины. Только ноги вместо того, чтоб пойти к стрекозам, пошли в лавку.
Как же часто мы не ценим того, что имеем. Не ценим спокойной жизни, уверенности в завтрашнем дне. Нам обязательно нужны проблемы, тогда и кажется, что мы живём. Я того не понимал. Не понимал стремления к разрушению того, что было построено. Вокруг же стремились разрушить и поменять.
– Мне тут птичка напела, что ты разводиться собрался? – присаживаясь рядом со мной, спросил Валерий.
– Я должен был разрешения у тебя спросить?
– Нет, – рассмеялся Валерий, а сам так на меня посмотрел, что аж не по себе стало. – Может всё ещё вернуть возможно? Сейчас в себя придёте. Ссора закончится, а вы дров наломали.
– Нет. Всему есть предел. Она хочет путешествий и приключений, вот пусть и едет искать эти приключения, – ответил я.
– Это она тебе сказала?
– Сам придумал, – огрызнулся я. Вспомнилась вчерашняя ссора, во время которой мы столько всего наговорили друг другу. Я аж пожелтел, а ей ничего не сделалось. Мила даже не ощущала вины. А то, что я уже неделю жил в лавке, её это не волновало, как и не волновало, что думает обо всём этом дочь.
– Вы с ней считай жизнь прожили, – после небольшого молчания, сказал Валерий.
– Она так не считает, – ответил я, оглядываясь по сторонам. Мне не хотелось с ним разговаривать. Была мысль встать и уйти, но я остался на месте. Куда идти? Куда бежать? К овощам и тишине? Здесь хотя бы чувствовалась жизнь. Споры, смех, звон кружек и стук вилок об тарелку приводил в чувство, отвлекал. А в лавке я вновь останусь наедине со своими мыслями.
– И что же она считает?
– Тебе так принципиально залезть ко мне в душу? – прямо спросил я Валерия.
– Неприятно видеть, когда нормальный мужик начинает сереть на глазах. А я жизнь долгую прожил. Могу и советом помочь.
– Как вернуть здравомыслие в голову вздорной жене? Если бы ты знал такой рецепт, то имел горы из золота.
– А мне гор не надо. Кулёчка вполне хватает. Могу позволить себе раздавать советы бесплатно.
– Она считает, что я испортил ей жизнь. Посадил дома с детьми, когда это тихое существо, которое боится своей тени, могло бы сделать карьеру, мир поведать и стать кем-то больше, чем жена и мать. Эти роли её перестали устраивать. На моё предложение помогать мне работать в лавке, меня послали. Видишь ли, она не хочет быть торговкой. Ей хочется быть кем-то неопределённым без определённого места жительства и с кучей проблем. Но я её не понимаю. И ещё изменяю. По вечерам она оставляет дочку одну, а сама меня по трактирам ищет и не находит. Вот и пришла к выводу, что я с кем-то гуляю. Её бросил. Было бы что бросать. Вот как ей вернуть голову на место? Я не узнаю Милу.
