– Дима, ты чего? – примирительно улыбнулась я. – Это было мило, я люблю пингвинов, ты мой Лоло4! – я прикоснулась ладонями к его щекам, но он отдёрнул мои руки.
– Признайся, тебе просто доставляет удовольствие унижать меня? Вспоминать мои неудачи, да? – с нарастающей злостью проговорил он.
– О чём ты? Конечно, нет. Ты заводишься из-за ерунды, – снисходительно улыбаясь, произнесла я.
– Ерунды? Ты наглая лживая тварь, которая насмехается надо мной! – громко прокричал он.
Я закрыла уши руками, стараясь не слышать произнесённых слов, и, закусив от обиды губу, тихо сказала:
– Я прошу тебя, давай просто продолжим ужин.
– Ты думаешь, я так просто тебе это прощу? – его глаза вновь наполнились дикой яростью.
Он подошёл вплотную ко мне и резким движением сжал свои пальцы на моей шее.
– Дима, отпусти! – я пыталась убрать его руки, но тщетно, его хватка всегда была крепкой и нерушимой. Подушечки пальцев всё больнее сдавливали мою кожу. – Почему ты всегда делаешь мне больно? – плача от осознания собственного бессилия, прошептала я.
– Потому что ты это заслужила, – со злостью проговорил он, цедя каждое слово сквозь плотно сомкнутые зубы.
Он ещё несколько минут сжимал моё горло, наблюдая за беспомощными попытками вырваться с каким-то нелепым сладострастием. Я уже начала чувствовать острую нехватку воздуха в лёгких, когда он, наконец, разжал пальцы.
Я рухнула на пол, откашливаясь и тихо плача.
Он нервно засобирался. Взял ключи, накинул куртку, уже почти уйдя, вдруг вернулся. Я вжалась в стену, испугавшись, что моё наказание продолжится, но он, ухмыльнувшись, прошёл мимо. Подошел к сервированному мной кухонному столу и с силой дёрнул скатерть, послышался противный громкий лязг бьющейся посуды. Удовлетворенный собственной выходкой, он ушёл. Я видела через стекло, как блеснули огни его уезжающей «Астон Мартин» и раздался пронзительный рёв мотора.
Пазл снова рассыпался, и я осталась одна, заваленная коробками своего раскрывшегося чулана.
***
– Сожалею, но мы уже закрыты, – произнёс Сергей, услышав звон колокольчиков. Он возился под стойкой и не видел входящего.
Я помедлила на пороге, чувствуя себя незваным гостем, с меня струями стекала дождевая вода, смешанная с пролитыми слезами. Но мне было больше некуда идти, поэтому, набравшись решимости, я подошла к стойке.
– Всё снова разрушилось, – произнесла я, дрожа от холода.
Он поднялся и с грустью на меня посмотрел.
Через пару минут я сидела со своим латте, укрытая тёплым пледом. Сергей ничего не спрашивал, мы сидели молча, вдвоём в кофейне, слушая, как дождевые капли разбивают ночную тьму.
Глава 4. Гена и Чебурашка
«Самым ненавистным местом на земле для меня был детский сад. Я готова была съесть всю тушёную капусту на свете, выпить весь рыбий жир и молоко с противной пенкой, лишь бы не идти туда.
Непонятая в своих играх другими детьми, я была изгоем. Детство жестоко в своём восприятии мира: оно не видит граней и полутонов, поэтому отличное от себя дети стараются уничтожить. Под надзором воспитателей я была просто одиноко играющим ребёнком, но стоило им отвернуться, как меня встречали тычки, щипки и насмешки, построенные мной города, слепленные подделки безжалостно разрушались. Я частенько бросалась на своих обидчиков, но их было больше, поэтому доставалось мне всегда сильнее, а воспитатели, не желая разбираться, кто виноват, наказывали и меня тоже, ставя в угол в одних трусиках и майке.
